10 самых обожаемых игроков в истории НБА

Кирилл Свиридов вписывает Коби Брайанта и Стефа Карри в число самых популярных игроков лиги.

10. Леброн Джеймс

Самое явное проявление: 25 обложек Sports Illustrated

Рациональная причина обожания: 4 титула MVP, феноменальное сочетание топового уровня и длительности пребывания на нем, наблюдаемое в последние 10 лет, 2 титула чемпиона, 2 приза MVP финальной серии, 6 выходов в финал, 12 Матчей всех звезд, 11 попаданий в символические сборные, 6 попаданий в защитные сборные, 1 раз лучший бомбардир лиги, практически всем признаваемый статус самого физически одаренного игрока в истории НБА

Иррациональная причина обожания: отсутствует.

Леброн, конечно, прокаченный Мэджик Джонсон нашей эры, но в нем сложно разглядеть какую-то очаровывающую грацию, детскую непосредственность, эфемерную легкость «Шоутайма». Он славится умными передачами и читает игру лучше любого разыгрывающего, но к его игре можно применить любой эпитет, но нельзя назвать ее «эстетичной».

Леброн, конечно, идеальный партнер. На площадке комплекс примадонны покидает его, и он стремится подстроиться под команду, выступая на 4 позициях и считывая возможности каждого из одноклубников. Но за пределами паркета он проводит непонятные психологические эксперименты над командой, оттачивает собственный «прекрасный разум» в твиттере и выдавливает тренеров, которые ему не видятся авторитетами.

Леброн, конечно, поражает своими данками в отрывах и заслуживает сравнения с Джулиусом Ирвингом и Чарльзом Баркли. Но его попыткам скорее соответствует уважение к его силе и мощи, а не умопомрачительный восторг.

Леброн, конечно, сопоставим со Скотти Пиппеном по доминированию на обеих концах площадки. Но даже у уступающего ему во всем форварда «Чикаго» столько харизмы, что в смысле эстетики сравнение будет не в пользу Джеймса.

Леброн, конечно, помешан на тренировках и самосовершенствовании, но это почему-то воспринимается как игра на публику и не превращается в миф, как у Коби.

Леброн, конечно, добротный актер. Но всем сейчас нужнее искренность.

И так далее.

Джеймс – один из самых популярных игроков в истории НБА, но какой-то загадки здесь все же нет. Просто он воплощение совершенного баскетболиста – феноменальный коктейль передач и неэгоистичности Мэджика Джонсона, мощи Карла Мэлоуна, защитной хватки Пиппена, взрывного атлетизма Джулиуса Ирвинга, приправленный долголетием Коби, трудным детством а-ля Аллен Айверсон и вниманием прессы на уровне реалити-шоу.

Знаковый момент: В 2014-м Леброн вернулся в «Кливленд». Хотя цены на билеты не поднимались, доходы клуба выросли на 40% благодаря выросшей посещаемости (на 20%), притоку спонсоров и выходу в финал. «Кэвз» Леброна также привлекают больше всех зрителей и на гостевых матчах.

Подобные масштабные изменения, слишком явно связанные с фактором конкретной личности, определили уникальный статус Джеймса в «Кливленде». По сути он стал первым в истории игроком, который неофициально выполняет роль генерального менеджера клуба.

9. Стив Нэш

Самое явное проявление: каким-то фантастическим образом умудрился получить 2 титула MVP в эпоху Шака, Коби, Данкана, Гарнетта и Дирка Новицки, после чего был вынужден отбиваться от критиков и придумать термин «расизм наоборот»

Рациональная причина обожания: лидер системы «7 секунд и меньше», двукратный MVP, 8 Матчей всех звезд, 7 раз в символических сборных, 5 раз лучший в лиге по передачам, 4 раза в клубе 50-40-90

Иррациональная причина обожания: Феномен популярности Стива Нэша, самого обожаемого игрока 21 века, никогда не пробивавшегося в финальную серию, довольно прозрачен. Канадец воплощал все романтические представления, которые только могут ассоциироваться с баскетболом:

– был неатлетичным парнем, доминировавшим в спорте суператлетов и гигантов;

– выводил игру партнеров совершенно на другой уровень;

– расцвечивал баскетбол яркими красками затейливых передач, но всегда был нацелен на эффективность, а не на развлечения;

– был символом интеллектуальной игры в противовес разыгрывающим нового поколения (Айверсону, Марбэри, Стиву Фрэнсису);

– в отличие от большинства белых парней, постоянно демонстрировал несгибаемых характер, плохо сочетаемый с хрупкой физической оболочкой, и всегда доказывал свой статус звезды;

– располагал к себе журналистов и был носителем всех качеств, благодаря которым белой аудитории было очень легко ассоциировать себя с ним (и это не только кошмарные прически).

Формула успеха Нэша настолько вошла в подсознание, что теперь ее пытаются навязать и его продвинутому последователю Стефу Карри. Надо признать, не без успеха, хотя история разыгрывающего «Голден Стэйт» – это все вообще из другой оперы. С канадцем получилось довольно странно: когда он был рядом, когда продолжал зажигать и в 38 лет, его здорово переоценивали, а после завершения карьеры наоборот как-то резко поумерили восторги. Но на фоне Карри становится понятно, насколько неповторимой была карьера Нэша, действительно появившегося из ниоткуда. Он раскрылся ближе к 30. Совершенно случайно попал в благоприятную ситуацию: его практически по блату рекомендовали Дону Нельсону в качестве идеального игрока для всех его безумных экспериментов (шустрый, с трехочковым). Его атакующий вклад был настолько ценен, что нивелировал не скрываемые, не компенсируемые командой проблемы. Отрицательный атлетизм, больная спина, способности в защите, приближающиеся к нулю – в отличие от Карри, уязвимость Нэша вскрывалась постоянно, но чем чаще это происходило, тем легче было отождествлять себя с маленьким белым парнем, умудрившимся покорять лигу огромных атлетов за счет игрового интеллекта, внутреннего стержня и визуализации футбольной культуры на площадках НБА.

Знаковый момент: массовая истерика после силового приема Роберта Орри в 2007-м

8. Чарльз Баркли

Самое явное проявление: затмил всех звезд-участников Дрим-Тим-1 и Дрим-Тим-2, кроме баскетбольного наместника бога на земле

Рациональная причина обожания: прикольный толстяк и толстый тролль, звезда самого крутого финала 90-х, один из лучших подбирающих лиги при росте в 198 сантиметров, два золота Олимпиады, MVP, 11 Матчей всех звезд, 11 попаданий в символические сборные

Иррациональная причина обожания: По высшим баскетбольным меркам Баркли добился совсем немногого, и неслучайно поэтому звезды настоящего смотрят скептически и на него, и на его критику. «Баркли – никто», – эту фразу пятнадцать лет назад сказал Аллен Айверсон; в прошлом году ее же повторил ДеМаркус Казинс.

Баркли так и не смог ничего выиграть, а его единственный приз MVP (еще один он не получил из-за проблемной репутации) подвергается сомнению. Его пик был необычайно краток и помешал ему как следует пропечатать свой след в сознании. Он действительно показал, что на месте четвертого номера можно играть иначе, чем было принято – но кто последовал за ним? Он так и остался уникумом, чья игра сохранится в незатронутом виде и не будет стерта из памяти наложением его последующих калек.

Секрет же его популярности лежит где-то на стыке его игровой колоритности и всего того, что окружало Баркли за пределами площадки.

На площадке он был маленьким и толстым, но играл лучше всех. У него было кое-что более значимое, чем рост, длина рук, прыжок, желание тренироваться или безграничное терпение для отработки броска – исключительный баскетбольный талант, нивелирующий все остальные детали. Он играл вне позиции, брал за счет техники в посте, за счет чего-то другого (он всегда выступал против того, чтобы отсекать при борьбе за отскок) при подборе, использовал лишний вес при наборе скорости, был настолько эффективным в атаке, что все его оборонительные дефекты отходили на второй план. Это была чистая гениальность в самом прямом смысле затасканного слова: в то время как остальные учились, как пользоваться своими генетическими преимуществами и применять их к баскетболу, ген баскетбола у Баркли помогал ему не обращать внимания на то, что вроде бы мешало ему стать баскетболистом. Вся его игра – вот эти подборы через головы превосходящих его по всему великанов, разбег несущегося с горки катка, данная свыше разносторонность, позволяющая ему выдавать трипл-даблы в самом ограниченном баскетбольном амплуа – это лучшее проявление божественной искры в баскетболе. Нечто сверхъестественное, напоминающее сказочный дар какого-нибудь Иванушки-дурачка – Баркли и сам после признался, что он просто использовал то, что ему досталось от природы. Но не развивал, не сумел сохранить как можно дольше.

За пределами площадки это ощущение от дерзости Иванушки-дурачка, возмечтавшего покорить лигу по щучьему велению, только усиливалось.

Многие спортсмены суеверны. Многие спортсмены скромны. Но практически все спортсмены скромны, потому что суеверны. Они всегда стремятся не сказать чего-то лишнего, не создать конфликт случайно оброненной и непонятой фразой, не выглядеть болтуном, не привлекать к себе лишнего внимания и не давать хейтерам повод отыграться за досужие философские рассуждения в случае неудачной игры или какого-то провала.

Баркли никогда не стелил соломку и всегда огребал по полной.

Он не стеснялся заявить, что ненавидит СССР. Посоветовал Джордану вломить кому-нибудь (это стоит всего 10 тысяч). Предлагал Махорну вломить арбитру (штраф Баркли обещал заплатить). Грозился не приехать на Матч всех звезд, если его не выберут в старт. Назвал Айверсона раздолбаем. Говорил о двойных стандартах в лиге. Чмырил унылую команду «Хоукс». В общем, был первым, кто подтолкнул остальных к тому, чтобы называть вещи своими именами. Ну, и первым (и последним), кто мог сказать Дэвиду Стерну: «Слушай, тебя зовут не Борис, и мы не в России. Я гражданин США и могу ходить везде, где хочу. А если ко мне будут лезть, я им вломлю, ты так и знай».

В ответ его называли толстым болтуном. Обвиняли в том, что он ничего не делает для победы. Говорили, что он бегает по командам в погоне за перстнем. Отказывались воспринимать всерьез. Но любили как родного дядюшку, каждый приезд которого создает атмосферу веселья и праздника.

Баркли полюбился всем за то, кто первым начал говорить правду – стал пионером движения по превращению НБА в самую искреннюю лигу мира. Он остался в памяти в первую очередь как эпатажный весельчак, приучивший думать, что баскетбол – это развлечение (а не мания побед, исторический контекст или пот, кровь, слезы и что там еще). Возможно, это и не совсем так, но альтернативное мнение, подкрепленное столь харизматичной фигурой, было слишком соблазнительно преподнесено, чтобы ему не поддаться.

Знаковый момент: скандал вокруг «примеров для подражания»

7. Джулиус Ирвинг

Самое явное проявление: В АБА постоянно случалось так, что данки Джулиуса Ирвинга настолько гипнотизировали зрителей, что зачастую болельщики домашней команды начинали болеть за Доктора Джея. Прочувствовавший это на своей шкуре Хьюби Браун придумал для «Кентукки» особенное правило, согласно которому нужно было во что бы то ни стало помешать данкам от Ирвинга. За нарушение этой установки предполагался штраф в 50 долларов.

Рациональная причина обожания: MVP сезона в НБА, 3 раза MVP в АБА, чемпион НБА, двукратный чемпион АБА, 11 Матчей всех звезд НБА, 5 Матчей всех звезд АБА, 7 раз в символических сборных НБА, 5 раз в символических сборных АБА, обладатель крутейших данков в истории и практически официальное лицо АБА

Иррациональная причина обожания: Ирвинг оказался по сути первым игроком в НБА, проведшим «прощальное турне». Для организации подобного сезона необходимо совпадения множества самых разных обстоятельств, но с доктором Джеем все это смотрелось очень органично – вся лига действительно хотела отдать должное человеку, который был одним из самых важных игроков в истории баскетбола. Собственно именно Ирвинг – со своим революционным игровым стилем, с пленяющей харизмой, с ореолом живой легенды и былинного героя, с безупречным имиджем – приложил руку ко всем развлекательным заходам современной НБА и собственно задал траекторию превращения лиги из колхозного турнира в многомиллиардный бизнес-проект.

Популярность Ирвинга, которого до появления Мэджика, Берда и Джордана воспринимали как мессию баскетбола, складывалась из двух равно значимых половин: летающего доктора Джея, который открыл эру данков и объяснил, что вертикальный баскетбол – это одна из красивейших вещей в жизни, и самого стильного мужчины 70-х-80-х, чувствовавшего ответственность за партнеров, за лигу, за то, чтобы не разочаровать каждого болельщика.

Оба были не столь уж совершенны, но настолько защищены мифологией нескольких десятилетий, что утратили почти все связи с реальным человеком.

Ирвинг-игрок не впечатлял ни статистикой, ни командными достижениями, он не особенно сильно играл в защите, не слишком здорово бросал со средней, а свой единственный титул в НБА завоевал в качестве второй-третьей звезды. Но все пробелы исчезали при наблюдении за ним воочию: виртуозные данки в отрывах, завораживающие полеты, уничтожающие «постеры» через центровых – Ирвинг символизировал зрелищность АБА и стал главным фактором, который обеспечил слияние двух лиг. У АБА не было доступа к национальному телевидению, но истории об Ирвинге передавались из уст в уста и заставляли людей приходить на матчи «Нетс».

Ирвинг-стиляга отличался броскими нарядами и повышенной любвеобильностью. И тоже был окружен удивительными историями. Ирвинг был настолько внимателен к партнерам, что старался помогать каждому из них отдельно: кому передачами и повышением самооценки, кому – постоянными комплиментами в послематчевых интервью. Ирвинг настолько ратовал за развитие АБА, что упросил игроков прекратить забастовку перед Матчем всех звезд. Ирвингу настолько были небезразличны болельщики, что он оставался на арене через несколько часов после окончания матчей, чтобы пообщаться с маленькими зрителями и раздать автографы. Уважение соперников к нему было настолько беспрецедентным, что отлично подчеркивается цитатой Рода Торна: «Никому и в голову не могло прийти ударить Джулиуса. Это было бы все равно что начать драку в церкви».

В общем, все классное, что определяет современный баскетбол, начиналось именно с Ирвинга. И это было понятно еще в 70-е.

Знаковый момент: Конкурсы по броскам сверху возникли специально под Джулиуса Ирвинга, и он полностью оправдал доверие, когда в 76-м поставил с линии штрафных и спровоцировал массовые волнения на трибунах.

6. Стефен Карри

Самое явное проявление: болельщики в других городах приходят на матчи за несколько часов, чтобы посмотреть на разминку Карри

Рациональная причина обожания: двукратный MVP, лучший снайпер в истории баскетбола и лидер самой побеждающей команды в истории (73-9)

Иррациональная причина обожания: Довольно долго Карри оставался зрелищем для хардкорной аудитории – «Голден Стэйт» не входил в группу претендентов, а его лидер при всей своей яркости никогда не был похож на настоящего баскетболиста. В нем были отчетливо видны все те же черты, которые делают его самым популярным игроком лиги сейчас – все эти же сумасшедшие трехочковые, изумительное владение мячом, завораживающая обманчивая игровая легкость, способность взрываться фееричными номерами. Но «кулуарность» добавляла ему особенного очарования, превращая в современный аналог Джулиуса Ирвинга: кто-то что-то где-то слышал, но сложно было поверить, что все это происходит по-настоящему, сложно было поверить, что когда-нибудь это локальное чудо сможет стать главной историей лиги.

Карри завораживал по двум причинам.

Во-первых, тем, что у его подвигов всегда был налет сиюминутности – это была привлекательность взрыва Нэйта Робинсона в серии с «Нетс», только гораздо большего масштаба и продолжительности. Он играл наравне и с Крисом Полом, и с Расселлом Уэстбруком, но ставить его с ними в один ряд казалось немыслимым: еще недавно думалось, что бросок – не то средство, которое может компенсировать столь явные недостатки.

Во-вторых, тем, что Карри обладал исключительным небаскетбольным качеством – умением улавливать энергию зрителей и перенаправлять ее в игровую плоскость. В сочетании с безумной Oracle Arena он явно напрашивался на сравнения с футболом, где энергетика толпы собственно составляет 80 процентов смысла происходящего. Защитник «Уорриорс» точно так же насыщался от болельщиков и трансформировал эту искру в молнии абсурдных трехочковых попаданий.

Все это было четыре-пять лет назад. В НБА есть много таких второстепенных теряющихся в тени главных суперзвезд сюжетов, но сопричастность к «явлению Карри» выделялась особенно. Никто не требовал от «золотого мальчика» побед, титулов и прочего, было достаточно того, что в НБА есть что-то совершенно удивительное, никогда ранее не замеченное, такое вроде бы хрупкое и при этом постоянно доказывающее свою жизнеспособность. Он избежал какого-либо внимания к себе и одновременно избежал привычных сомнений, привычных попыток дискредитировать любую новую звезду, записать ее в «чокеры» или единоличники, определить в мягкотелые или слабохарактерные. История Карри была совсем другой – какой-то домашней, лишенной всех этих лишних штампов, не признающей хейтеров.

А потом «Голден Стэйт» начал еще и побеждать, а Карри – делать все то же самое, что и до того, но гораздо стабильнее и еще фееричнее. И долгое время развивавшийся подспудно нарратив оказался центральным сюжетом лиги – выяснилось, что это хрупкий паренек с ангельским ликом и дьявольской самоуверенностью решил противопоставить бросок всем существующим законам баскетбола. Он взломал код и начал делать то, что восхищает не только обычных людей, по праздникам попадающим из-за дуги, но и захлебывающихся от восторга коллег. Обрушившееся на него внимание потому и оказалось одновременно и рациональным, и не очень. С одной стороны, Карри боготворят как феномена, как того мальчика, забрасывающего феноменальные трикшоты, только на самом деле и с противодействием сильнейших игроков мира. С другой, эти попадания никогда не надоедают, так как содержат в себе что-то почти мистическое, что сознание отказывается воспринимать как нечто разумеющееся. Он поражал даже тогда, когда его команда вылетала в первом раунде, а ему приходилось тяжело в тисках Криса Пола. Что же говорить после того, как его команда побила рекорд «Чикаго», а он сам выдал один из лучших показателей эффективности в истории.

Знаковый момент: наркоторговцы Филадельфии используют имя и лицо Карри для продажи героина.

5. Шакил О’Нил

Самое явное проявление: самое популярное баскетбольное видео в истории Youtube

Рациональная причина обожания: главный шоумен НБА, самый доминирующий центровой эпохи, четыре титула, три приза MVP финальной серии, MVP сезона, 15 Матчей всех звезд, 14 попаданий в символические сборные, два раза самый результативный игрок лиги

Иррациональная причина обожания: У Шака вроде бы есть полный набор сомнительных деяний, которые всегда «отпугивают» болельщиков:

– постоянно менял команды;

– постоянно ныл по всем возможным поводам;

– пренебрежительно относился к партнерам, а с теми, кто угрожал его доминантной роли в команде, откровенно воевал;

– не пытался откреститься от статуса клоуна и шоумена;

– не работал над собой;

– не считал баскетбол приоритетом и не реализовал и на половину огромный потенциал;

– был помешан на зарабатывании денег.

В общем, с чисто репутационной точки зрения ему вполне могла быть уготовлена судьба такого микса из Кармело Энтони (деньги), Ховарда (клоун), Стефона Марбэри (характер), Трэйси МакГрэйди и Айверсона (отношение к тренировкам), Леброна (смена клубов).

Вот только на все минусы О’Нила всегда смотрели сквозь пальцы: ни один другой игрок НБА не имел столько влияния на партнеров, соперников, журналистов, болельщиков и маленьких детей. И дело тут, конечно, не в достаточно коротком периоде доминирования и солидном количестве титулов. И даже не в его гениальной разносторонности, лишь малой частью которой всегда был баскетбол: недаром то, что Шак впахивал недостаточно и не считал площадку местом для войны всей жизни, всегда ставится ему в упрек.

Это вопрос чистой харизмы. Шак как пришел в лигу в образе огромного ребенка, совершенно беспечного и настолько любимого, что любые проделки сходили ему с рук – так и продолжил в том же духе. Он веселился сам и смешил всех. Валялся на полу, изображая неведомой чудовище. Придумывал себе нелепые прозвища. Забавно танцевал и устраивал розыгрыши партнеров. Раздавал ироничные интервью с такими глубокими аналогиями и с такими чеканными формулировками, что ему бы позавидовал любой политик. Показывал голую задницу болельщикам «Сакраменто». Таких эпизодов было слишком много, чтобы не понимать, что Шак очень быстро превратился в автономное явление, не ограниченное рамками спорта. Он не был спортсменом, который занимается еще тем, тем и тем. Он был просто Шаком, огромным, непосредственным, не стремящимся взрослеть и не отказывающимся от подростковых шуток, и его присутствие на паркете было столь же естественным, как и запись нового альбома, появление в трешовом фильме, выпуск компьютерной игры. Он не думал о совершенстве, о наибольшей реализации себя в какой-то конкретной области. Просто жил в кайф и давал всем возможность ощутить флюиды этой беззаботности, вечной насмешливости над собой и окружающим миром. Понятно, что все это требовало особенного статуса вундеркинда, определенных баскетбольных талантов и исключительного обаяния, но в Шаке это было в оптимальных пропорциях. Нежелания быть серьезным в НБА хватает, но лишь О’Нилу каким-то непонятным образом удалось сделать образ талантливого лентяя, вечно насмешливого балагура и откровенного придурка привлекательным.

Да, Шак ценил не баскетбол в себе, а себя в баскетболе. Ну и что. Мы все придерживались аналогичного мнения: лига действительно была намного более интересной, когда в ней играл Шакил О’Нил. Даже тогда, когда он уже играл фигово.

Знаковый момент: нереальное количество проектов, не связанных с баскетболом.

4. Мэджик Джонсон

Самое явное проявление: несмотря на завершение карьеры, был выбран на Матч всех звезд-92 и стал его MVP

Рациональная причина обожания: за 12 лет карьеры 9 раз играл в финалах, 5 титулов чемпиона, 3 приза MVP финальной серии, 3 титула MVP, 12 Матчей всех звезд, 10 раз в символических сборных, 4 раза лидер по передачам, прозвище «волшебник», которое настолько подходило ему, что превратилось в имя

Иррациональная причина обожания: С Мэджиком как будто все понятно и довольно просто – в НБА были более заслуженные люди, но не было никого, у кого была бы более яркая карьера. Дело не только в регалиях, а в самом перечне заслуг.

Дебютный сезон – выигрывает серию, оказавшись на позиции центрового в решающем матче, и становится MVP;

Второй и третий сезоны – получает серьезную травму колена, увольняет тренера и получает статус врага народа;

Третий сезон – вновь становится чемпионом и отвоевывает аудиторию обратно;

Четвертый сезон – проигрывает финальную серию принципиальному сопернику из-за нескольких собственных фатальных ошибок, выступает в роли козла отпущения;

5-8 сезоны – три титула за четыре года, в том числе два против принципиального соперника, в том числе два подряд, чего никто не делал со времен «Бостона» Билла Расселла;

9-11 сезоны – превращается в одного из самых опасных атакующих игроков лиги, умеющего не только раздавать передачи, но и бросать самому; берет три MVP, четырежды выходит в финал, выигрывает 60 с лишним матчей «регулярки» каждый год и единолично удерживает разваливающихся «Лейкерс» в элите НБА;

12-й сезон – проигрывает в финале после того, как из строя выпадают две другие звезды команды; перед стартом следующего сезона объявляет о преждевременном завершении карьеры.

И это все в Лос-Анджелесе, в эпоху, когда НБА уже не была маргинальным зрелищем, а врывалась в каждый дом прямым эфиром, и Форум превратился в главный храм огромного мегаполиса. И все это в противоборстве с «Бостоном». И все это в эпоху лучших игроков в истории. И все это без каких-либо докапываний и сомнений.

В любви к Мэджику Джонсону вроде бы все рационально. Его блистательная карьера прошла ровно так, как и должна пройти карьера большой звезды – абсолютная преданность клубу, постоянные появления в финальных сериях, допустимость поражений от более подготовленных и более талантливых команд, но последующие возвращения с исправлением ошибок. Всем, кто играл после Билла Расселла, такой расклад может лишь сниться.

Но все же кое-что есть. Мэджик – главный чернокожий баскетболист в истории баскетбола. Потому, что именно он сделал игру «глобальной» в Америке (а этот шаг был сложнее, чем расширение границ лиги с США до планетарных масштабов), дал понять, что улыбчивый харизматичный афроамериканец может быть понятнее, ближе и привлекательнее, чем суровый белый парень из Индианы, заставил любые предрассудки уступить перед запредельной силой игры. Мэджик стоит у начал того баскетбола, который мы знаем сейчас. Его альтруизм, непосредственная, детская радость от игры, всепоглощающий дух соперничества (который он разделил с Лэрри Бердом), невероятная обаятельность, замашки телезвезды, одолевающее желание сделать каждого из партнеров лучше – те ингредиенты, из которых родился «шоу-тайм», игровой стиль, прочертивший четкий водораздел между лигой «до» и «после».

Знаковый момент: вселенская катастрофа, последовавшая при объявлении о преждевременном завершении карьеры

3. Аллен Айверсон

Самое явное проявление: майки Айверсона оставались хитами продаж через много лет после обмена из «Филадельфии»

Рациональная причина обожания: MVP и обладатель сумасшедшего кроссовера

Иррациональная причина обожания: Всеобщая любовь к Айверсону по большей части носила трансцендентальный характер. Да, его называли наследником Джордана – как и еще 20 человек, включая Харольда Майнера. Да, у него было несколько выдающихся сезонов – но они проходили безо всякого намека на титул. Да, «Филадельфия» была построена таким образом, что он казался отважным воином в поле – но последующие сезоны показали, что для Ответа это был единственный приемлемый modus operandi. Да, Айверсон – дерзкий «малыш» с влюбляющей уверенностью в собственных беспредельных силах, который бросил вызов игре великанов – но и таких хватало. В общем, это феномен, который довольно сложно объяснить тем, кто не видел его в деле. Айверсон не обладал той притягательностью за пределами площадки, к которой мы привыкли, ему не хватало иронии и умения держать себя, которое отличает суперзвезд, он имел судимость и проблемы с алкоголем и наркотиками…

Штука в том, что его притягательность была не что бы неортодоксального рода, она была вообще уникальной. Это была притягательность героев «Прослушки» – она не предполагает сопереживания, торжества морали и прочих этических ценностей, разделения мира на добро и зло, полицейских и воров. Она предполагает лишь восхищение стилистической целостностью.

Ответ был героем своего времени, эпохи конца 90-х-начала нулевых, когда саморазрушение считалось наивысшей ценностью, а бунтари были кумирами. «Бойцовский клуб», Nirvana, Аллен Айверсон – это все звенья одной цепи. Это было время, когда ценился момент, а не долголетие. Это было время, когда вызов привычным порядкам казался наивысшим подвигом. Это было время, когда стиль, внешняя оболочка процесса виделась важнее результата. Естественно, это все нелепая попытка вербализовать те ощущения. Но примерно так оно и было: именно Айверсон с завораживающей агрессивной кровожадной энергией оказался символом этого явления в НБА. Никакого не волновали титулы, статистика, его человеческие качества и прочая белиберда. В нем было совершенно все. Образ – любой телевизионный гангстер отдыхает, Айверсон с косичками и татуировками, в бандане, трубах и «худи» выглядел нереально круто. Игровая манера – самый маленький на площадке, он устремлялся в самую гущу, получал, но всегда поднимался и запомнился как один из самых бесстрашных бойцов в истории лиги. Биография – тюремное прошлое и сомнительные знакомые лишь добавляли дополнительных штрихов. Отношение – за всю историю лиги было лишь четыре человека, которых выделяла не скрываемая ярость, неумолимое движение к победе или смерти, видение баскетбольного паркета как площадки для завоевания своего места вечности. С Коби и Джорданом все понятно. Но третьим был Айверсон – человек-ураган, оставлявший всего себя в борьбе, в которой сложно было увидеть глуповатую игру с бросанием мяча в корзину. Вызов – он воевал с Дэвидом Стерном и прочими скептическими товарищами вне поляны и не собирался прогибаться даже тогда, когда это означало прощание с лигой.

Все это сделало Айверсона одним из самых влиятельных чернокожих спортсменов всех времен: он начал эру хип-хопа в НБА и являлся настолько уважаемым среди афроамериканской части Америки, что даже Джордану до этого было далеко.

Знаковый момент: спонтанный флэшмоб звезд НБА в твиттере, когда Айверсон объявил о завершении карьеры

2. Коби Брайант

Самое явное проявление: 48 на два года человеку, который фактически завершил карьеру

Рациональная причина обожания: 5 титулов чемпиона, 2 приза MVP финальной серии, 1 титул MVP, 81 очко, 18 матчей всех звезд, 2 раза лучший бомбардир, 15 раз в символических сборных, 2 золота Олимпиады

Иррациональная причина обожания: Феномен Джордана напрямую связан с Nike, феномен Брайанта – с Лос-Анджелесом и Голливудом. Фишка ЭмДжея – в статичности: он пришел в НБА победителем, совершенным атлетом и затем доказал свой статус супергероя (задержка связана лишь с отсутствием нормальных партнеров). Фишка Коби – в развитии: он пришел в лигу ребенком, а затем показывался в самых разных ипостасях и был то подростком с забавным самомнением, молодым игроком, идущим по головам партнеров, концентратом всеобщей ненависти, а затем мудрецом, познавшим жизнь и баскетбол. Брайант пришел в лигу с мечтой стать новым Джорданом и заставил всех прожить последующие 20 лет в процессе созерцания его движения к цели, движения, обреченного на провал, но, безусловно, близкого любому и вызывающего непременную эмпатию. Близость к Голливуду и лучшему клубу лиги вывели эту историю на первый план с самого начала.

В определенный момент образ Брайанта как-то естественно разделился на «плохого» и «хорошего» Джордана – один из них ставил себя выше команды, постоянно перетягивал одеяло, везде находил конфликты из-за зашкаливающей дерзости; другой был помешан на баскетболе, тренировался в нечеловеческом режиме и постоянно пытался стать лучше, параллельно терроризируя партнеров своей одержимостью. Первый провоцировал и раздражал – его ненавидели так, как ненавидят пижонов, баловней судьбы, не обращающих внимания на редкие неудачи. Второй восхищал даже равнодушных – тем, как впахивал, как играл через боль и травмы, как продолжал и после 30 жить детской мечтой, детским соревнованием с Джорданом. Брайант исключил равнодушное отношение к себе и тем самым исключил естественное противопоставление эпохи «Коби против Тима». Вместо этого он стал единоличным символом эпохи и замкнул интерес на соревновании «хорошего Коби и плохого Коби», маниакального трудоголика, подчинившего все существование игре, и эгоманьяка, пытающегося навязать командному виду спорта собственные эгоистичные представления. И в какой-то момент Брайант добился вроде бы совсем уж невозможного: эгоманьяка начали любить еще больше, чем трудоголика, а раздражать в Брайанте стало лишь одно – улыбка во время поражений и приятельские отношения с соперниками.

В последние несколько лет Коби превратился в живую легенду. Работающая с невиданным размахом пиар-машина (еще до завершения карьеры Брайант выпустил два документальных фильма о себе и сейчас готовит третий) и мающийся от безделья герой постарались всячески заретушировать неприятные эпизоды и сконцентрироваться на любви к баскетболу, работоспособности и пришедших даже после ухода Шака победах. Только этот сезон показал, что все эти искусственные приемы абсолютно лишние.

Брайанта невозможно было не любить именно за то, что его эго даже хейтерам внушало уважением своей сверхчеловечностью: чем больше его ненавидели, тем сильнее он горел желанием надрать всем задницы, чем больше людей от него отворачивались, тем четче он ощущал свою правоту, чем сложнее было, тем упрямее он двигался по выбранному пути.

В итоге он и сам это понял – об этом последняя реклама Nike, обращенная к хейтерам Коби. Об этом самый яркий эпизод последнего материала ESPN. На вопрос, как ему удалось помириться с Филом Джексоном после того, как он спровоцировал его увольнение, а тренер назвал его «неуправляемым», Брайант честно ответил: «Да никак». Никакого примирения и не было. Коби просто объяснил Джексону, что его психологические уловки с ним не работают и его не интересует эмоциональная сторона процесса, его не интересует ничего, кроме баскетбола, кроме своего наследия. Брайант остался неуправляемым и продолжил делать все так, как мог лишь он один – пытаться сломать законы командной игры посредством влюбляющего в себя эгоизма. Возможно, его реальные достижения не слишком впечатляют, но статуса самого интересного спортсмена 21 века у него точно не перехватить.

Знаковый момент: прощальный тур, завершившийся величайшей театральной постановкой в истории НБА

1. Майкл Джордан

Самое явное проявление: номер 23 был выведен из обращения клубом, за который Джордан вообще не выступал

Рациональная причина обожания: 6 титулов чемпиона, 6 призов MVP финальной серии, 5 титулов MVP, 10 раз самый результативный игрок сезона, 14 Матчей всех звезд, 11 раз в символических сборных НБА, 1 приз лучшему защитнику, 2 золота Олимпийских игр и практически безоговорочное признание лучшим игроком всех времен

Иррациональная причина обожания: После первого завершения карьеры в 93-м Джордан как-то незаметно превратился из гениального игрока в мифологического супергероя. Яснее всего это ощутил он сам в тот момент, когда решил вернуться – отсюда и другой номер, и попытки как-то обуздать ожидания прессы и болельщиков, и последующее всеобщее разочарование после поражения от «Мэджик». Ему потребовалось совершить невозможное – установить еще недавно «вечный» рекорд 72-10 и сделать еще один три-пит – чтобы именно его вновь начали ассоциировать с тем легендарным Джорданом из рекламы, классических финалов и конкурсов слэм-данков. По возвращении же все, что мог сказать ЭмДжей, было весьма ироничным, но отражало масштаб катастрофы: «Некоторые считают, что у меня не получается соответствовать образу самого Майкла Джордана. Но у меня наилучшие шансы сделать это, потому что я – это он».

В 95-м Джордана не считали Джорданом, потому что мифологический герой, отзывавшийся на высокопарное, но сросшееся с ним прозвище «Его Воздушество», был окружен флером бесконечных историй о желании победить во всем и знакомых всем хайлайтов с пожиманием плечами, переводом мяча с одной руки на другую и «броском» через руки Крэйга Ило. Любые рациональные доводы – каждый чемпионский сезон для «Буллс» получался совсем не простым, Джордан ничего не сделал до прихода Фила Джексона и оформления в звезду Скотти Пиппена (а также ухода со сцены звезд 80-х), его образ был спродюсирован и растиражирован маркетологами Nike, которые и сделали из него спортивную икону – не помогали. Человек, который позорно терял мяч в серии с «Орландо» и был обыгран, просто не мог быть героем миллионов.

Если бы Джордан вернулся как-то иначе, то интересно было бы проследить трансформацию легенды и появление все большего числа сомневающихся. Но новые три титула породили еще больше знаменательных историй и лишь упрочили статус баскетбольного божества. В конце 90-х вся планета четко видела величайшего спортсмена всех времен и пыталась рассмотреть каждую деталь его завершающейся карьеры. Джордан не мог существовать в обычном режиме рядового игрока – на выезде он не выходил из номера и не участвовал в командных застольях. А уровень безумия лишь нарастал: согласно проведенному тогда опросу среди детей чернокожего населения Штатов, он сравнялся с Господом в качестве самой уважаемой фигуры после родителей; на вопрос чикагской радиостанции, нужно ли называть его повелителем мира, 41% респондентов ответили «да»; люди приходили молиться перед статуей у United Center. На его имя приходили тысячи посылок с различными вещами, которые нужно было подписать – к большинству прикладывали долларовые бумажки разной ценности.

Совершенно не случайно тогдашний пресс-атташе «Буллс» Тим Хэллэм в шутку начал называть Джордана и его окружение Иисусом и апостолами и говорил: «Иисус отправился в уборную… Подробности в 11-часовом выпуске».

Каждый новый поступок (будь он со знаком плюс или минус) немедленно становился частью мифологии и вписывался в апологетический контекст. Джордан избил Керра – зато зауважал его, приобрел надежного одноклубника и извинился передачей под «треху» в 97-м. Джордан издевался над Краузе – тот сам виноват, гребаный еретик. Джордан выбивал невиданные 30-миллионные контракты – торг в таком деле неуместен… Все, что происходило на площадке, и вовсе шло будто бы по сценарию спортивного фильма: победный бросок с отклонением – шестой титул и завершение карьеры на том моменте, когда вся лига летит в тартарары надвигающегося локаута.

Исторический момент в развитии лиги, мгновенно покорившей весь мир, беспрецедентная кампания Nike, количество индивидуальных и командных трофеев, острая потребность в чудесах, характерная для рубежа веков, и исключительная харизма – все это обусловило уровень популярности Джордана. Такого больше не будет никогда.

Знаковый момент: Матч всех звезд-2003

Источник: sports.ru