Как Майкл Джордан написал самый эффектный пресс-релиз в истории спорта

По многим причинам Майкл Джордан остаётся самым знаменитым и узнаваемым атлетом как в баскетбольном, так и в брендинговом мире. И одной из причин является тот факт, что однажды он собственноручно написал, возможно, самый эффектный пресс-релиз в спортивной истории. Для этого ему потребовалось всего два слова.

Краткость − сестра таланта, и агент НБА Дэвид Фолк осознал это 20 лет назад, незадолго до того как всполошился весь мир. Утром 18 марта 1995 года Дэвид Фолк и его правая рука Кёртис Полк получили неожиданный звонок от Майкла. Он хотел, чтобы пара вылетела в Чикаго и обсудила кое-что у него дома. Для Джордана это было обычным делом – он решал все важные вопросы исключительно со своими деловыми советниками, потому что доверял им больше всего.

После примерно двухнедельной подготовки в Berto Center (тренировочной базе «Буллз») Майкл захотел рассказать Фолку и Полку о важном решении, к которому он склонялся. После его ухода из баскетбола в 1993-м и более года игры во второй бейсбольной лиге Джордан решил наконец вернуться в НБА.

Майкл был известен своим неуступчивым характером и напором, однако, несмотря на то что у него всегда был собственный план действий, он вынужден был обращаться за советом и прислушиваться к своему ближайшему кругу советников, в том числе руководству команды. В действительности, перед тем как встретиться с Дэвидом и Кёртисом, он уже обсудил возвращение на паркет с Филом Джексоном. Более того, они даже начали вести переговоры по поводу количества матчей, в которых Джордан выйдет на паркет. Сначала Майкл настаивал только на участии в плей-офф, на что Фил возразил ему — минимум 20 матчей в «регулярке». Джордан в свою очередь предложил компромиссный вариант – он отбегает от 10 до 15 матчей. В итоге непродолжительных торгов сошлись на 17.

Очевидно было одно – Эм Джей хотел провернуть своё возвращение в течение регулярного сезона и решил собрать последнее тайное совещание в своих апартаментах. Прибывшие Фолк и Полк даже не знали причину спешки, но Майкл был уверен в том, что всё решится именно сегодня. Часами они обсуждали все подводные камни, мыслимые и немыслимые минусы этого решения, ведь прошло время и великий Майк мог не оправдать возложенных на него ожиданий.

В конечном счёте Джордан признался, что хочет вернуться.

«Произошло то, чего я абсолютно не ожидал, – вспоминает Полк, теперь работающий на Джордана в качестве вице-президента «Шарлотт». – Я сильно сомневался в том, что он когда-нибудь сможет вернуться в лигу. Играя в бейсбол, он по-настоящему наслаждался жизнью, хотя и не был столь же успешен, как в баскетболе. Ему действительно нравился царивший в клубе дух товарищества и меньшая шумиха вокруг его персоны. И так как Майкл любил соревнования, тем более соперничество, он не собирался бросать эту затею и на самом деле упорно работал над тем, чтобы улучшить свои бейсбольные навыки».

«Мы понимали, что он уже развил все необходимые для игры в бейсбол мышцы, ведь фокус тренировок падал на медленно-сокращающиеся мышечные волокна, а не на быстро-сокращающиеся, как раньше, – продолжает Полк. – Он набрал массу во время бейсбольного сезона, особенно в верхней части тела, что не очень совместимо с его стилем игры и быстрым передвижением по площадке. Майкл осознавал это даже без наших замечаний, но он решил, что хочет сделать это раньше запланированного срока. Он чувствовал, что уже готов вернуться и помочь своей команде».

В тот же самый день Майкл поделился этой новостью с Филом Джексоном и владельцем «Буллз» Джерри Райнсдорфом. Фолк, в свою очередь, лично позвонил комиссионеру НБА Дэвиду Стерну и председателю NBC Sports Дику Эберсолу. Затем он сел за стол, чтобы написать официальный пресс-релиз о триумфальном возвращении Майкла Джордана. С четвёртой попытки ему всё же удалось изложить на бумаге все детали, которые повлияли на это решение, и объяснить общественности, что надоумило его клиента забросить баскетбол.

После того как Майкл внимательно, но с явным недовольством, прочёл каждый черновик, он решил сделать всё сам. Звезда «Чикаго» хотел подобрать что-то, что было бы в его стиле – просто и со вкусом. Майкл хотел попасть в точку с первого раза. И сделал это, выдав банальные и в то же время гениальные: «Я вернулся!».

«Он просто посчитал, что не было необходимости в объяснениях или оправданиях, – рассказывает Фолк, который собственноручно разослал факс с этим заключительным пресс-релизом информационным агентствам. – Я считал себя довольно неплохим автором, по работе мне приходилось писать очень часто, но он настоял на своём. «Просто дай мне сделать это», – попросил Майкл, усаживаясь за стол. После несколько минут раздумий, он написал на листе всего два слова: «Я вернулся». «Да, это то, что нужно», – довольно заявил он. Это был классический Джордан. Эта фраза была изящна своей простотой, но самое главное – подчёркивала дух Майкла».

«Это было похоже на знаменитую цитату героя Арнольда Шварценеггера в «Терминаторе»: «Я вернусь». Бывают моменты, когда вовсе необязательно использовать прозаические строки, чтобы быть элегантным в своих выражениях. Чтобы быть изящным и органичным одновременно, иногда достаточно двух простых слов».

В год своего возвращения Джордан играл за «Бирмингем Бэронс» – фарм-клуб «Чикаго Уайт Сокс». Его единственной целью было пробиться в главную лигу. Он стремился однажды осуществить мечту своего покойного отца Джеймса. И был к этому очень близок, потому как в прессе поползли слухи о возможном переводе в главную команду. Но из-за трудовой забастовки игрок, который не состоял в составе одной из команд главной бейсбольной лиги, не имел права участвовать в весенних тренировках MLB. Джордан мог остаться только в низшей лиге, чего делать не собирался.

«На данном этапе Майкл подыскивает себя в чём-то другом, потому что он не собирается больше играть в бейсбол», – заявил тогда Сэм Смит, работавший в системе «Буллз» и опубликовавший после три книги о Его Воздушестве.

С того времени как Майк потерял интерес к баскетболу до того, как неожиданно его приобрёл, он периодически заглядывал в Berto Center, чтобы поздороваться с бывшими одноклубниками, но ни разу с ними не тренировался. Все изменилось в начале марта, когда он заехал на денёк, а потом наведался в зал и на следующий день. В команде на самом деле никто не знал, собирался он вернуться или нет – никто не спрашивал, и он не поднимал эту тему.

«Когда он явился сюда на второй день, я подумал: «Стоп, да он действительно подумывает о возвращении», – говорит Пит Майерс, фактически подменявший Джордана на позиции атакующего защитника с 1993 по 1995 годы.

«Не нужно было быть семи прядей во лбу, чтобы догадаться. Просто взгляните, как он наслаждался игрой и как бесился, когда проигрывал, – улыбается запасной центровой «Чикаго» Люк Лонгли. – На тренировках всем стало очевидно, что он снова обрёл баскетбольный аппетит. У него читалось в глазах, что он уже принял решение».

Имейте в виду, всё это происходило по ходу чемпионата и «Буллз» тогда барражировали в середине таблицы, мечтая просто о попадании в плей-офф.

«Конечно, мы все были растеряны, но не сказать, что нам это не нравилось, – продолжает Лонгли. – Тренировки стали более контактными и силовыми. Кроме того, они стали гораздо продолжительнее. Мы должны были проделать большую работу, чтобы вписать Майкла в нападение и защитные схемы, а также помочь ему набрать былую физическую форму».

«Доходило даже до стычек, все вкалывали по максимуму. Как-то раз Майкл хотел побегать от края до края площадки и ему поставили в пару Скотти Пиппена, который к середине чемпионата находился в превосходной форме. Так что подобное соперничество для Джордана было отличным стимулом набрать необходимые кондиции. Казалось, что Майкл чувствовал что-то, некий свой путь, а нам всем оставалось только удивляться всему происходящему».

После общекомандных тренировок Джордан начал работать по индивидуальной программе для обретения атакующего ритма двухлетней давности. Он проводил бросковые тренировки, а также играл один на один против партнёров. Больше всего доставалось естественно Майерсу. Этого двухметрового второго номера, обладавшего отличной физикой, скоростью и оборонительными навыками специально ставили защищаться против Майкла. «Я заставлял его работать над каждым компонентом игры, не давал спуска каждый день», – признаётся Майерс, присоединившийся к «Чикаго» 7 октября 1993 года – через день после первого ухода Джордана из баскетбола.

Итак, как же смотрелся Майерс в тех играх против Эм Джея в 1995-м? «О, да ладно, у меня даже не было шанса. Он мог проигрывать мне со счётом 4:12, после чего с лёгкостью мог послать мяч в кольцо раз 10-12 подряд», – смеётся Майерс.

«Он обладал потрясающим баскетбольным интеллектом. Тренеры могли несколько часов корпеть над тем, как выстроить против него защиту, а Майкл максимум во второй атаке находил её слабое место и начинал использовать изъян. Он всего лишь старался быть готовым к битве, прокачивал сам себя. Ему удалось немного «перенастроить» свой организм, сделав верхнюю часть заметно мощнее. Он выкладывался по полной программе, ведь времени оставалось всё меньше и меньше».

Чтобы преодолеть все трудности, Джордан обратился за помощью к давнему личному тренеру Тиму Гроверу, который, как и все остальные, и подумать не мог, к чему это всё может привести. «Он в основном проверял себя и свои возможности, пытался понять, на что он ещё способен», – удивляется спустя годы Гровер, помогавший Майклу с тех пор, как он решил заняться бейсболом профессионально.

Каждое утро в доме у Майкла Тим проводил с ним силовые и общеразвивающие тренировки. После этих занятий они работали над восстановлением, растяжкой и другими упражнениями. Общий план занятий был направлен на то, чтобы снова сформировать прыжковые способности Его Воздушества, а также бросковые движения верхней части корпуса во время приземления. За время «простоя» Джордан набрал массы и стал весить 102-104 килограмма, в то время как его оптимальный баскетбольный вес составлял всего 96-98.

«Он задействовал преимущественно правую часть корпуса, – объясняет Гровер, чей тренажёрный зал до сих пор находится в Чикаго. – Когда вы выполняете бросок в бейсболе, то используете отдельно взятую сторону тела. Ваши мышцы плеча работают несколько иначе, чем во время броска баскетбольного, где вы стараетесь сделать как можно большую дугу. Следовательно, должны были измениться тренировки не только плечевой области, но и поясничного отдела и всего туловища в целом»

«Кроме того, нельзя забывать и о ногах. Его икроножные мышцы нуждались в проработке высокого прыжка и общих силовых подъёмных характеристик. В бейсболе ведь не нужно прыгать настолько часто, упор там сделан именно на беговые упражнения, особенно для игроков дальней части поля. В баскетболе же, напротив, мышцы должны быть готовы к резким взрывным движениям и разнонаправленным перемещениям. Весь стиль игры Майкла строился на инстинктах. Без полутора лет игры на таком высоком уровне, эти бездействующие инстинкты имеют тенденцию затухать, с чем нам и пришлось бороться».

Гровер также отметил, что если просмотреть игры Джордана в том сезоне, то можно увидеть некоторые недочёты в его технике выполнения броска в прыжке. Его средний 41% реализации в том сезоне были самыми низкими в карьере: «Майклу не хватало прыжка, а также немного изменилась его бросковая дуга. У него не было целого межсезонья для подготовки».

Как бы то ни было, если некоторым игрокам требовались месяцы для возвращения в привычную колею, то Майклу, чтобы решить, что он полностью готов, потребовалось всего две недели. И спустя 10 дней он набрал 55 очков в «Мэдисон Сквер Гарден».

«Я старался отстраниться так сильно, как мог, – сказал Майкл после первой игры против «Пэйсерс». – Та энергия, которую я направлял на другой вид спорта, была единственным, что помогало мне сконцентрироваться и отвести мои мысли от баскетбола… Но если ты любишь какую-то вещь так долго… Думаю, как только я убежал от всего этого, то сразу же внутри меня что-то щёлкнуло. Я почувствовал, что, вероятно, ещё ни в чём так не нуждался. Я чувствовал, что упускаю игру».

Одно только присутствие Майкла, даже до его официального возвращения в большой спорт, изменило всё для остальных игроков. Если раньше в Berto Center можно было зайти прогулочным шагом, то теперь на твоём пути стояло два контрольно-пропускных пункта охраны: один на парковке, а другой непосредственно перед самим комплексом. У Джордана также была своя личная служба безопасности.

«В воздухе витало чувство, что ты был вовлечён во что-то большее, чем просто баскетбол, – вспоминает Лонгли, который до марта 1995-го не был знаком с Майклом Джорданом лично, как и приблизительно половина команды. – Мне потребовалось некоторое время, чтобы не смотреть на него как на рок-звезду. У меня ведь висел плакат с его изображением на стене. Но я пытался общаться с ним просто как с товарищем по команде, нам всем пришлось учиться это делать. Майкл был очень самоуверенным и порой даже грубым, так что каждому приходилось искать свой собственный способ для сближения с ним, и это был достаточно долгий процесс».

«На самом деле, единственный верный путь к познанию Майкла лежал через баскетбол, где его индивидуальность представлялась без прикрас, а его личность выносилась на общее обозрение. Именно там он был полностью вовлечён в процесс и максимально продуктивен. Это его арена, его игра. Так всё и началось».

В дополнение к обновлённой системе безопасности игрокам пришлось столкнуться с десятками представителей международных СМИ на выходах с арены. Репортёры вынуждены были часами ждать в палатках на улице. Однажды, даже ночной выпуск NBC с Томом Брокау транслировался оттуда в прямом эфире.

«Вся ситуация выходила за рамки спорта, в связи с положением Майкла в обществе, – делится воспоминаниями Смит. – Он был кем-то вроде Бейба Рута или Мохаммеда Али. Эта история перестала быть просто баскетболом. Даже президент Клинтон упомянул об этом во время одной пресс-конференции, когда сказал: «Всё могло произойти ровным счётом так же, как и возвращение Майкла Джордана в «Буллз». Трудно представить тот хаос, царящий в обществе, с точки зрения средств массовой информации. Все напоминало спортивную версию воскрешения Христа».

В конце концов, команда приостановила журналистскую практику. Это было против правил НБА, но лига закрывала на это глаза. Репортёры готовы были убить за любой комментарий одноклубников звезды. Как себя чувствует Майкл? Что он думает по этому поводу? Почему же всё-таки он вернулся?

«Игроков не спасала тонировка стёкол, на их хвосте всегда висело несколько машин с камерами и микрофонами, – признаётся Смит. – Для журналистов также настали плохие времена, так как это была по-настоящему большая история. Масс-медиа раздули всё до ситуации прихода спасителя, но на самом деле шла обычная подготовка к играм».

Что же касается самого Джордана, он обычно прибывал до появления толпы газетчиков. Кроме того, когда он подъезжал, нельзя было сказать с уверенностью, что это именно Майкл. «У него были десятки разных автомобилей, и он никогда не останавливался, чтобы пообщаться или поприветствовать представителей СМИ», – говорил Смит.

Как ни странно, последние пронюхали о возможном анонсе Майкла даже раньше некоторых игроков. «Официально, я все узнал с экрана телевизора», – возвращается на 20 лет назад Майерс. «До того как он произнёс ту самую фразу, я и понятия не имел о том, что происходит. Ни малейшего», – вторит ему Гровер.

Была ли какая-нибудь негативная реакция или возмущение у одноклубников по поводу того, что Майкл нарушил командную химию на столь поздней стадии чемпионата? Майерс не ощущал ничего подобного: «Послушайте, когда приезжает такой человек как Майк, чтобы играть с вами, вы не скажете ему «Нет». Тот сезон не был для нас идеальным. Мы нуждались в чём-то или ком-то, и Майк дал нам это. Когда вы настолько хороши как Джордан, то за вами тянется вся команда. Все были очень собраны и старались соответствовать происходящему».

Как только решение Джордана предалось мировой огласке, следующий деловым шагом для Фолка и Полка было улаживание деловых контактов со спонсорами, включая Nike и Gatorade. «Очевидно, они были в предвкушении, потому что НБА была гораздо большим рынком, чем команда малой бейсбольной лиги», – говорил Полк. Они также сотрудничали с продюсерами «Космического Джема», ведь сценарий был уже готов, а съёмки запланированы на июль 1995-го.

Фолк и Полк арендовали корпоративный самолёт Джордану до Индианаполиса, где 19 марта должна была состояться его первая игра против «Пэйсерс». Кроме того, они были заняты обсуждениями его игрового номера. № 23 был изъят из обращения, но лига разрешила Майклу бегать с его прежним номером, ставшим уже иконой мирового баскетбола. Тем не менее он остановился на бейсбольном – № 45.

Затем Nike вместе с группой людей, отвечающих за экипировку «Буллз» взялись за разработку новых кроссовок Майкла – Air Jordan X, которых так предвкушал 9-летний Шон Ливингстон. Разыгрывающий защитник нынешних чемпионов НБА жил на тот момент в Пеории, штат Иллинойс, в трёх часах езды к юго-западу от Чикаго.

«Мы все находились в ожидании, ведь он собирался выпустить новые «Джорданы», – сказал Ливингстон. – В тот момент Чикаго казался так далеко от Пеории, и всё, что мне оставалось, так это просто восхищаться игровыми нарезками с участием Майкла, ведь у меня дома не было кабельного. Я помню некоторых людей, ненавидевших Его Воздушество, но всё же поддерживающих и верующих в него было гораздо больше. Что касается меня, я определённо верил, что он сможет вернуться на прежний уровень и завоевать чемпионство для моей любимой команды».

«Телевизионные рейтинги взлетели до небес, очереди за билетами снова начали расти, как и количество компаний, желающих нас спонсировать, – делится впечатлениями исполнительный вице-президент «Буллз» по деловым операциям Стив Шонвальд, который на протяжении 30 лет был неразрывно связан с командой. – Внезапно, из неплохой команды НБА, мы снова превратились в центр баскетбольной вселенной. Мне было искренне жаль тех сотрудников – их было пять или шесть, которые ушли из организации, так как считали, что эра Джордана подошла к концу и нашему клубу больше не видать чемпионств».

Когда самолёт с «Чикаго», отдельно от Джордана, приземлился в Индианаполисе, его встречала толпа фанатов. Что уж говорить о забитой до отказа арене, на которую пожаловали даже пожилые женщины. Установка на игру была проста: с помощью «треугольного нападения» доставлять мяч Джордану. В том матче Майкл вышел в стартовой пятёрке.

«Конечно, я знал, что Джордан выйдет в старте. Он знал наше нападение и комбинации. Так что тренеру необязательно было что-то говорить, я всё понимал, – говорил тогда Майерс. – Я зашёл в раздевалку и увидел Фила. Не знаю, искал ли он меня или был там по другой причине, но он сказал: «Я собираюсь выпустить Майкла в основе». После чего я спросил у него: «Тренер, вы точно уверены, что хотите сделать это?». Он иронично ответил: «Ты шутишь?!». Мы оба смеялись».

Когда Майерс был переподписан «Буллз» сразу после ухода Майкла в 1993-м, он не ставил себе задачу заменить Его Воздушество. Никто в команде не приписывал ему какую-то определённую роль. «Они знали, что я был счастлив просто выходить на площадку и выкладываться в каждом отдельном матче», – говорит Пит. Он всё ещё помнил далёкий 1986-й, когда Майкл приятно удивил его, зайдя в гости, и подарив три шикарных европейских костюма. Так что, когда Джордан вернулся, Майерс дал понять своему давнему одноклубнику: «Чтобы тебе ни понадобилось, я рядом».

«Как только мы вышли на паркет Market Square Arena, сложилось ощущение, что это финал», – ностальгирует Майерс, под чьими словами подписывается Люк Лонгли. «Там просто не было свободных мест. Казалось, что даже рефери были вовлечены в игру больше обычного, а болельщики после каждого игрового момента аплодировали громче. Майкл привнёс в каждого некую энергию. Я уверен, что они распродали всё пиво и орешки в этот день. Снова стали продавать джерси с №23, а продажи моих, увы, поползли вниз».

На тех трибунах не посчастливилось быть 13-летнему Дуэйну Уэйду и 14-летнему Джамалу Кроуфорду. Они оба находились дома, Дуэйн со старшими братьями в Чикаго, а Джамал с друзьями в Лос-Анджелесе.

«Мой брат сидел на кухне перед своим маленьким 12-дюймовым телевизором. Там показали, как Джордан приехал на своей «Феррари, – говорит Уэйд, который приходится хорошим другом члену Зала славы. – Это было по-настоящему круто, ведь на дворе были 90-е. Мне было столько же, сколько сейчас моему сыну Зейеру. Когда он вернулся, мы были все взволнованы. Ведь нам выпал шанс воочию наблюдать за ним и дальше. Я рос в такой среде, где не все могли уверенно расхаживать по улицам. Вы не поймёте то влияние, которое оказали на меня будучи ребенком «Буллз», Джордан и Пиппен. Эти парни подарили мне мечту. Я надеялся, что когда-нибудь стану таким же».

«В то время ходили разные слухи, вы знаете. Но после «Я вернулся» наступило настоящее сумасшествие. Этого было достаточно, ведь он был лучшим на тот момент спортсменом в мире. Я помню все его фирменные движения, тот культовый прыжок, когда он переложил в полёте мяч с одной руки на другую. Казалось, что он просто зависал в воздухе. Это странно, но буквально вчера я смотрел тренировку Майкла. Я вырос на его игровых нарезках», – делится в свою очередь Кроуфорд, которому во время его выступлений за «Буллз» в начале 2000-х выпала честь практиковаться с Майклом у него дома.

В матче против «Пэйсерс» Джордан набрал 19 очков, реализовав лишь 7 бросков с игры из 28, а также добавил к ним 6 подборов, 6 передач и 3 перехвата. Позже, во время традиционной пресс-конференции Майкл выглядел крайне достойно и не боялся всего этого спектакля, собранного им же лично. Зато было заметно, что он был очень расстроен тем, что не смог помочь команде выиграть в тот день.

«В день ухода Майкла из баскетбола, кто-то меня спросил, не было ли это связано с давлением СМИ, – подводит черту Фолк. – Я помню отчётливо, как он сказал: «Я никогда не позволю вам просто взять и вытолкать меня отсюда». Таким образом, не существует такого давления, которое смогло бы повлиять на его уход или его возвращение. Он делал всё так, как подсказывало ему сердце».

Источник: championat.com