Путешественник. Как Томас Робинсон пытался закрепиться в НБА

Найдет ли Томас Робинсон свой дом в НБА на рынке свободных агентов?

Томас Робинсон расплакался и обнял свою младшую сестру после того, как Девид Стерн назвал его имя под 5-м номером драфта 2012. Для него это был важнейший момент после душераздирающей трагедии, которую он перенес. «Ему пришлось стать взрослым, буквально, за одну ночь», – говорит Барри Хинсон, который был в Канзасе директором по баскетбольным операциям. Попасть в НБА означало навсегда остаться в безопасности, и в ночь драфта это перестало быть только детской мечтой. Восемью месяцами ранее Робинсон вышел из себя, когда ассистент тренера Канзаса сказал ему, что если он будет хорошо играть на третьем курсе, то его могут выбрать в конце первого раунда. Он думал: не может быть, что есть 27 игроков, которых заберут выше его. Его игра доказала его правоту и Робинсон привел Канзас к финалу национального чемпионата.

Замечания Смарта, возможно, имели судьбоносный оттенок, но Робинсон долго в «Сакраменто» не продержался. Во время торгового дедлайна 2013 года «Сакраменто», франчайз, который в последнее время известен в НБА за свои взрывающие мозг решения, стал к тому же одним из немногих клубов, который обменял топ-5 драфт-пик в первом сезоне. Сейчас, в ожидании своего 4-го сезон, Робинсон до сих пор хочет оставить свой след в НБА. Его несколько раз обменивали, с ним расторгали контракт, свой последний сезон он закончил в «Филадельфии», похоже, что во франчайзе вечной перестройки. Робинсон вряд ли переподпишет контракт с «Сиксерс», но где бы он ни расположился в следующем сезоне (по слухам в нем заинтересованы «Нетс»), Робинсон определенно настроен найти свое место в лиге, дом на долгое время.

Когда-то давно Робинсон играл в баскетбол, потому что он любил эту игру. Так все осталось и сейчас, но немного усложнилось. Робинсон теперь, как только дождется подписания контракта со своей 5-й командой, будет играть, чтобы доказать сомневающимся их неправоту. «Я никогда не чувствовал себя настолько униженным», – сказал он после окончания этого сезона.

«Я терпеть не могу всю эту политику, – добавил Робинсон. – Я потерял все уважение, а ведь я думал, что именно ради него я хотел попасть в НБА. Сейчас я хочу не того же, чего хотел во время драфта, когда был ребенком. Мое отношение совершенно изменилось».

«В этой лиге, за исключением очень немногих игроков, вы должны бороться за место под солнцем. Кто бы ты ни был. Так что сейчас я больше не играю за деньги. Я не играю из-за любви к баскетболу. Я играю, чтобы вернуть себе былое уважение. Для меня это отличная установка, осталось ее выполнить».

Раньше по Томасу Робинсону были сомнения. «Если честно? Он не был так хорош. Он не был так хорош», – отвечает Дуайт Редд, тренер Робинсона в ААУ (ассоциация Американских Университетов) в Вашингтоне, обычно Робинсон был самым высоким игроком Редда, но у него был постоянная привычка открываться на трехочковой линии и красть броски из-за дуги. Редд требовал от Робинсона улучшения своих умений в борьбе за подбор, и иногда ему приходилось сажать его на скамью, чтобы донести свою мысль. Однако, несмотря на свою раннюю склонность избегать игры в «краске», Робинсон показывал замечательную работу над собой. Он любил работать в спортивном зале и никогда не халтурил на тренировках. Эта самоотверженность в конце концов окупилась в летнем лагере Reebok в Филадельфии, летом 2008 года. «В конце недели, когда он вернулся в Вашингтон, у Томаса не было отбоя от звонков, – сказал Редд. – К концу этого лета у него было как минимум 80 предложений». В дополнение к вниманию колледжей, конкурирующие тренеры ААУ также пытались переманить к себе Робинсона, нашептывая ему на ухо, что Редд не сможет поднять его на новый уровень.

«Давай я тебе кое-что объясню, – вспоминает Редд свой разговор с Робинсоном. – Тебе решать, что ты собираешься делать. Но преданность откроет тебе большую дорогу в жизни. Когда никто тебя не знал, никто не тренировал, ты оставался в моем доме неделями. Никто из этих парней не был рядом. Единственный человек, который сможет тебя привести туда, где ты должен быть – это ты».

Робинсон остался с Реддом. Его мать Лиза всегда учила его преданности, и Робинсон ее проявил и к ней, и к людям, которые эту преданность от него заслужили. «В течение недели, Томас оставался в доме у Редда, так что в школу он не опаздывал, – объяснил Лу Уилсон, тренер Робинсона в старшей баптистской школе Ривердейл в Мэриленде. – Если были какие-то вопросы по поводу того, кто главный, то Лиза сразу брала бразды правления. Если Томас хотел остаться на уикенд, то она могла просто топнуть ногой и сказать: «Нет, ты приезжаешь домой сегодня в пятницу вечером. Ты будешь дома и будешь делать свою работу.»

Вот почему процесс поиска колледжа закончился для Робинсона в Лоуренсе, в Канзасе. Ему нравился тренер, Билл Селф, но еще он находил семейную атмосферу команды «Джейхоукс» очень привлекательной. Робинсон сразу же подружился с близнецами Моррисами, Маркусом и Маркифом, чья мать Анжела переехала в Канзас со своими сыновьями и души не чаяла во всех игроках команды. Если близнецы звонили домой и говорили, что они придут ужинать, мама спрашивала, сколько еще ребят они возьмут. «Мама всегда заботилась обо всех, – говорит Хинсон, директор по баскетбольным операциям. – Она была мамой для меня. Она была мамой для работников команды. Она была мамой для игроков. И, естественно, все тянулись к ней».

Скоро к этим детям присоединился Робинсон, который по сути превратил близнецов в тройняшек. «Приклеены это не то слово, – говорит Хинсон о близости Робинсона и Моррисов. – Если вы скажете сверхприклеены, наглухо приклеены, тогда вы попадете в точку.»

Анжела была удивлена, когда впервые увидела Робинсона. Он обнял ее и сказал: «Моя мама сказала, чтобы вы ей позвонили».

«Это странно, – подумала Анжела Моррис. – Это немного необычно, потому что я не знаю твою мать».

Но Лиза Робинсон знала, что Анжела присматривает за всеми игроками. Когда они разговаривали, Лиза добавила их отношениям оттенок формальности и уважения. «Вы можете оказать мне услугу? – спросила Лиза. – Пока мой ребенок там, не могли бы вы заботиться о нем?». Анжела согласилась, и она сделала это безвозмездно. «Я и его мать стали очень хорошими друзьями с тех пор, – сказала Анжела. – Она не любила перелеты, так что я должна была присмотреть за ее ребенком. Она иногда звонила и говорила: «Томас не звонил мне сегодня», и я говорила: «Окей, не волнуйся. Я узнаю, почему он не позвонил». Обычно он тренировался с близнецами. Робинсон хотел улучшить свою игру, а они были одними из лучших из всех, с кем он сталкивался в обыгрыше один на один. Но их связывал не только баскетбол. «Я восхищался ими, когда впервые встретил, – говорит Робинсон. – Потому что я встретил таких же людей, как я, со схожей предысторией, и подходом к делу».

Эта новая семья в Канзасе спасла Робинсона во время его второго сезона, когда в течение 25 дней умерли его бабушка, дедушка и мама. Трагедии шли одна за одной, и самой страшной была непредвиденная потеря матери, которая умерла в 37 от сердечного приступа.

Сэлф вспоминает все те несчастья, которые свалились на Робинсона: «Я сказал: Томас, ты хочешь, чтобы я кому-нибудь позвонил?» Он ответил: «Тренер, больше никого нет».

Горе Робинсона затронуло всех в команде. Отец Хинсона был баптистским священником, и он повидал людей, переживающих потерю близких, но на таком уровне – никогда. «Я видел, как мальчик становится юношей прямо на глазах, – сказал Хинсон. – Он принимал решения о том, что нужно делать, что не нужно делать, потому что теперь он был единственным, кто мог это делать. Он был им. Вы себе можете представить, что вам в 19-летнем возрасте, кто-то предлагает подобрать своей матери наряд, в котором ее будут хоронить?». Хинсон говорит, что в то время тяжело было даже показать видимость силы и поддержать Робинсона.

«Я был не хуже Бреда Питта, – говорит Хинсон. – Я играл и притворялся, как какой-то дикий человек. Затем я шел в отель, совсем раскисал, начинал плакать, потому что было очень тяжело быть свидетелем того, через что прошел этот ребенок. Я чувствовал себя беспомощным».

«Мы – тренеры. Мы исправляем вещи. Нет игры – мы это исправляем. Парень плохо защищается против кого-то – мы это исправляем. У парня проблемы с учебой – мы исправляем. У парня есть какие-то другие проблемы – мы исправляем. Это исправить мы не могли».

Робинсон старался не давать себе слабину из-за 9-летней сестры Джейлы, которую он всегда защищал. Его отец никогда не присутствовал в его жизни; отец Джейлы отбывал срок в тюрьме за наркотики.

Робинсон шел дальше. Он сыграл в игре против Техаса на следующий день после смерти матери, во время того как планировал ее похороны и думал, как заботиться о сестре. Робинсон сыграл в том матче 8 минут, забил два очка и взял 5 подборов. У «Джейхоукс» была серия из 69 домашних побед, которая оборвалась на «Лонгхорнс», они проиграли 74:63.

«В колледже вы строите настоящее братство, так что мы почти все почувствовали ту же боль, что и он, – говорит Маркус Моррис. – Потеря семьи за такой короткий период времени – любому тяжело пережить такое».

Из-за этих связей Робинсон захотел уйти из колледжа вместе с братьями Моррисами, после того как Маркус и Маркиф решили выставить свои кандидатуры на драфт, после сезона НСАА 2011. «Это я так решила, – говорит Анжела. – Он не решал. Я решила, что он еще не готов». У Робинсона еще не было возможности твердо позиционировать себя как проспекта первого раунда драфта НБА. Уход со второго курса совершенно точно мог бы стать ошибкой, но Анжела спасла Робинсона от нее.

«Я не могу даже объяснить этого, – говорит Робинсон. – Она моя вторая мать. Она взяла на себя эту роль, и она никогда не заставляла меня чувствовать из-за этого некомфортно. Она помогла мне облегчить мой путь. Она позволила мне дойти до точки, в которой я чувствовал себя комфортно, отдавая ей это внимание.»

Анжела была права, и Робинсон расцвел в своем третьем сезоне. Штаб Канзаса всегда знал, что у Робинсона есть будущее в НБА, но на первом курсе он играл только 7 минут за игру под братьями Моррисами и Коулом Олдричем. На втором курсе, цифры Робинсона улучшились до 7,6 очка и 6,4 подбора за 14,6 минут игрового времени, но настоящий прорыв в его игре пришел после ухода в НБА его ближайших друзей близнецов Моррис, которые открыли фронткорт для Робинсона.

«Мы играли все через Томаса,- сказал Селф после сезона 2011/12. – Я даже не знаю, была ли у меня команда, где был бы один игрок, через которого мы так много играли. ...Мы дали ему шанс бросать первым, прежде всех». Робинсон набирал в среднем 17,7 очка, 11,9 подбора и втащил Джейхоукс в финал национального чемпионата, где Энтони Дэвис и Кентукки превзошли Канзас 67:59. Вскоре, Робинсон выдвинул свою кандидатуру на драфт. «Глубоко в сердце, я хотела бы заставить его остаться еще на один год в колледже, – говорит Анжела. – Хочу, чтобы я сделала тогда именно так, но я понимала, что он уйдет, ведь мы попали в финал национального чемпионата и он очень хорошо играл».

В день драфта «Кингз» были не уверены в том, кого выбрать под 5 номером. Это сильно зависело от команды, которая выбирала до них. Робинсон разбил своих оппонентов в колледже и некоторые драфт-эксперты думали, что Шарлотт могут взять его 2-м номером. Но «Шарлотт» остановились на Майкле Кидд-Гилкристе из Кентукки, а родной для Робинсона «Вашингтон» предпочел ему Бредли Била. «Кливленд», который в предыдущем году взяли Тристана Томпсона, не хотели выбирать еще одного тяжелого форварда, открыв тем самым Сакраменто возможность выбрать 5-м Робинсона. «Большинство людей думали, что Робинсон уйдет до 5-го выбора «Кингз», и я знал, что Томас не приходил на тренировку, – вспоминает Грант Напир, бессменный комментатор матчей Сакраменто. – Я думаю это было так: «Ого, он упал до 5-го раунда. Надо его брать.»

Новички НБА, особенно бывшие All-Americans и топ-5 пики, могут столкнуться с тем, что им придется принимать более ограниченные роли в лиге. Бобби Джексон, который тренировал Робинсона в первой летней лиге НБА, преодолевал разнообразные трудности, когда был молодым игроком. В своем 4-м сезоне, когда он прибыл в «Сакраменто», Джексон нашел точку опоры и стал защитником, который вдохновлял команду со скамейки. В летней лиге Джексон советовал Робинсону сбавить обороты и играть в своих пределах. «Много молодых парней этого не понимают, – говорит Джексон. – Некоторые из них приходят с большими ожиданиями, они пытаются впечатлить и делают немного больше, чем надо, и это заставляет их делать гораздо больше ошибок».

Напир вспоминает, что отношения Кингз с Робинсоном начались плохо. «Я думаю, он пришел в летнюю лигу с отношением: «Я тут начальник. Я собираюсь показать здесь всем как нужно играть, – говорит Напир. – Он пытался играть разыгрывающего, пытался играть атакующего защитника, и он был действительно очень плох в летней лиге.»

Фэт Левер, который сыграл 11 сезонов в НБА и работает в «Сакраменто» директором по развитию игроков, когда команда задрафтовала Робинсона, сказал, что НБА всегда сводится к одному вопросу: «Готов ли ты играть?» Он сказал, что Робинсон не был готов, а в ростере не было ветеранов, готовых наставлять его. «Когда ты попадаешь в НБА, тренеры хотят, чтобы ты играл здесь и сейчас, особенно если вы молодая команда, которая хочет что-то построить, – объяснил Левер. – Вы – пик первого раунда, ожидания высоки, и в «Сакраменто», где баскетбол единственная игра, вы в центре внимания. Это дополнительный груз».

Робинсон признает, что виноват в том, что плохо начал карьеру в НБА. «Я не был готов должным образом», – признает он. Для любого игрока сложно перейти в НБА, будучи раскрученным игроком в колледже. Эта адаптация оказалась особенно тяжелой для Робинсона, потому что он был задрафтован так высоко и потому что он впервые в своей карьере оказался в ситуации, которая не решается его усилиями и атлетизмом. В прошлом Робинсон просто мог всех переработать. Теперь кривая обучения стала слишком крутой, а загруженный график НБА оставляет мало времени на совершенствование.

Не помогло и то, что во франчайзе была суматоха, когда Робинсон был новичком. Весь сезон-2012/13 вокруг «Сакраменто» кружили слухи, что их могут переместить в Анахайм, Вирджиния-Бич или Сиэтл. Малуфы, которые владели командой, сказали, что они больше не потянут расходы, которые связаны с запуском франчайза микро-рынка. В раздевалке «Кингз», атмосфера была ожесточенной и игроки все время пререкались со Смартом. «Я бы сказал, что если бы Кит Смарт получил меня в другой ситуации, и если бы мне с ним как с тренером было комфортнее, тогда все бы сложилось для нас куда лучше, – говорит Робинсон.- Он, скорее всего, думал: «Мне нужно спасти мой зад, так что у меня нет времени давать тебе столько внимания, сколько нужно новичку. У меня нет времени на то, чтобы ты учился на своих ошибках, и мы проигрывали из-за этого». Все вещи, которые полагается делать новичкам, я не делал.»

«Кингз» переподписали Джейсона Томпсона перед первым сезоном Робинсона и это создало своеобразный затор на фронткорте, на который обычно Робинсону приходилось смотреть со стороны. Он сыграл только 51 матч в Сакраменто и превысил 30 минут только однажды – в своем шестом матче в НБА. Самое большое количество очков, которое он набрал за Сакраменто – 12. «Он выглядел здесь, как рыба без воды», – сказал Напир. Так что когда начался дедлайн и «Кингз» пытались почистить платежку, они отправили Робинсона, Франсиско Гарсию и Тайлера Ханикутта в «Рокетс» за Олдрича, Патрика Паттерсона и Тони Дугласа. «Робинсон чертовски хорошо умеет подбирать мяч, и он потрясающий атлет, но есть гораздо больше вещей, которые он делать не умеет, – говорит Напир. – Думаю, что если у вас есть возможность взять Патрика Паттерсона, то Томасу Робинсону придется улучшить свою игру в пять раз, чтобы быть на таком же уровне.»

Робинсон узнал об обмене после того, как получил сообщение от Маркуса Морриса, которого обменяли из Хьюстона в Финикс в другой сделке. «Я просто перестал тренироваться, – вспоминает Робинсон. – Интересная штука, что когда ты тренируешься, улыбаешься ГМу, он общается с тобой, и ты такой...просто не подумаешь, что две минуты назад ты общался с человеком, который тебя обменял. Он знал это весь день. Хотя это часть бизнеса. Просто это такие вещи, которые оставляют после себя неприятные воспоминания».

С «Хьюстоном» Робинсон работал еще меньше – только 19 игр. Он был обменян в Портленд летом, перед тем как он успел осесть в Хьюстоне. В межсезонье «Рокетс» нужно было освободить как можно больше места в платежке, чтобы получить Дуайта Ховарда, и контракт Робинсона пошел в расход. «Я знал, что Хьюстон идут в плей-офф, так что думал, что у меня есть шанс, есть возможность остаться здесь, – сказал Робинсон. – После обмена я был очень расстроен, и до конца года перестал работать над собой».

С Трейлблейзерс, по крайней мере, у Робинсона был сезон стабильности в 2013/14. «Он привнес много энергии, был нацелен на мяч на подборах, – говорит тренер Портленда Терри Стоттс. – Он был универсальным защитником, потому что вы можете переключать его на игроков периметра. Определенно его атлетизм и жесткость были активом». Громкая толпа «Портленда» напоминала Робинсону страстных канзаских фанатов в Аллен Филдхаусе, и он давал им хлеба и зрелищ. В игре против «Миннесоты» Робинсон вышиб искру одного из лучших моментов Портленда в сезоне, когда он заблокировал Кори Брюэра и тем самым зажег быстрый прорыв, который завершился аллей-уп данком Уилла Бартона. «Это был сумасшедший адреналин, как раз для этого люди стоит смотреть игру вживую», – объясняет Робинсон, который однажды во время игры в страшей школе так заблокировал соперника, что сломал себе руку. – Я такой, какой есть. Я дышу такими моментами. Люблю это чувство».

Но даже несмотря на то, что Робинсон попал в ротации Портленда, он не получал много игрового времени, он играл под ЛаМаркусом Олдриджем. В феврале, когда Портленд искал возможность улучшить состав для плей-офф, они продали Робинсона в Денвер в сделке, нацеленной на получение Аарона Аффлало. «Наггетс» отчислили Робинсона, и несмотря на слухи, что им интересуется Бруклин, «Филадельфия» забрала его контракт с драфта отказов перед тем как Нетс могли его подписать.

После почти что трех сезонов нестабильности, Робинсон назвал поход Портленда в плей-офф «возможно, счастливейшим» временем в своей карьере. «Мне нравилось истощать себя прошлым летом, потому что я знал, что я в ротации на плей-офф, я буду играть 15, 20 минут в регулярном сезоне. Это мне говорили все лето. Потом я стал уверен: «Хорошо, похоже, все меняется». Я был рад. Я заставлял свою задницу работать. А потом я вернулся, и вы знаете... Дерьмо случается.»

НБА – это мечта; НБА – это бизнес.

Для каждого игрока лиги найти успешную карьеру означает найти золотую середину между двумя этими утверждениями. «Все мы, баскетболисты, любим соперничество и мы хотим делать, как лучше, – говорит Джексон. – Но иногда мы не понимаем игру, особенно когда мы молоды. Мы не понимаем нападения, деталей. Когда ты молод, ты просто играешь за счет таланта, данного Богом. Есть очень немного новичков, которые реально понимают баскетбол, которым легко это дается».

«Некоторые парни собираются быть суперзвездами, – продолжает Джексон. – Некоторые парни собираются быть ролевыми игроками. Некоторые парни не собираются выходить со скамьи. Если вы хотите долгую карьеру, вам нужно быть готовым это принять».

Джейсон Смит тренировал Робинсона в Академии Брюстер, в элитной школе второй ступени в Нью-Гэмпшире в которую он попал, когда был выпускником старшей школы. Смит заметил, что на первых этапах своей карьеры в НБА Робинсон пытался сделать слишком много, чтобы доказать, что он достоин топ-5 пика. «Новички очень часто не осведомлены, что это работа, – говорит Смит. – Если ты не справляешься, они найдут кого-нибудь другого. Очень часто новичкам говорят о том, насколько они хороши, и поэтому, возможно, они теряют концентрацию на том, что нужно каждый день становиться лучше. Думаю, ошибка Томаса в том, что он думал о новых элементах, которые ему нужно добавить к своей игре, вместо того, чтобы сосредоточиться на том, что он умеет делать лучше многих».

Редд, тренер ААУ, предлагает похожий совет, говоря Робинсону не бросать, «пока его нога не наступила в краску». Робинсон настолько близок к братьям Моррис, что Редд думает, что Томас пытается расширить свою игру, чтобы копировать их, в то время как он должен уделять больше внимания подборам и борьбе. «Смотри, ты можешь делать то, что хочешь ты, и вылететь из лиги, или ты можешь делать то, что хотят они и заработать денег, – объясняет Редд. – Это просто. Это работа, и если ты на работе, ты должен делать то, чего хочет твой работодатель. Не то, что ты хочешь делать и не то, что, как ты думаешь, можешь делать». Редд говорит, что иногда Робинсон соглашается, но в конечном счете он все равно продолжит бросать со средней.

«Уровень, на котором сейчас находится Томас, не позволит ему стать лучшим игроком в команде НБА, – говорит Селф. – Ты пришел из команды, где на тебя играли все комбинации туда, где ты забиваешь исключительно после взаимодействий других игроков. Я уверен, что это может сильно расстраивать».

Робинсон провел годы, наблюдая за тем, как другие игроки получают возможности показать себя, и он всегда надеялся, что настанет его черед. «У меня все время от этого болит желудок, – говорит Робинсон. – Просто не могу смотреть на некоторых парней. А потом я срываюсь на самого себя, потому что я не из тех, кто выпускает пар на окружающих».

Он хочет показать то, во что верит: что он достаточно универсален и талантлив, чтобы играть и под кольцом и на периметре. Это убеждение привело его на сегодняшний уровень, несмотря на то, что друзья и критики упрекают его в том, что он недостаточно хорош в «краске». «Я могу делать гораздо больше, – говорит Робинсон. – Когда я пытаюсь выразить это или показать, это доводит меня до конца. ...Я знаю свой предел. И это не только энергичная игра на щите. Это только то, в чем я хорош прямо сейчас». Для Робинсона главное – это найти правильную возможность. «До сих пор идет период адаптации, – сказал Терри Стоттс, напоминая , что некоторые члены Зала Славы не входили в НБА готовыми суперзвездами. – Карл Малоун, когда пришел в лигу, не умел бросать штрафные броски. Он не был скорером. Он просто был очень агрессивен на подборе, а потом он стал вторым скорером за всю историю».

В последние месяцы прошедшего сезона «Филадельфия» предоставила Робинсону возможность, которой он жаждал. В бедном на таланты ростере Сиксерс Робинсон имел шанс показать, чего он стоит, и заткнуть всех критиков. За небольшое время с командой, Робинсон набрал лучшие в карьере 8,8 очка и 7,7 подбора за 18,5 минут за игру. Бретт Браун, тренер «Филадельфии», разрешил ему играть через ошибки. «Он играл в хороших командах, в которых нужно было ловить место в ротации, как проблеск света, – сказал Браун. – Это случается со многими молодыми ребятами. Это не обвинение. Мы сейчас находимся в режиме перестройки, и, зная его хорошие стороны, мне было легко найти для него время в ротации.»

Игра в Филадельфии также хорошо повлияла на отношения Робинсона с его сестрой Джейлой, которая смогла увидеть пару его игр. «Иногда, понимая, что моя сестра не имеет хороших возможностей, я чувствовал свою вину, – говорит Робинсон. – Сейчас у меня есть какие угодно возможности, чтобы у нее была хорошая жизнь. Если у меня будут проблемы, если я не сохраню свою работу в НБА, все для нее станет сложнее».

Редд думает, что именно из-за этих забот у Робинсона просто не было времени по-настоящему пережить смерть матери. Он был слишком занят баскетболом и заботой о Джейле. «Я до сих пор думаю, что у него не было времени горевать, – говорит Редд. – Из-за занятости баскетболом, сестрой, из-за обменов, нехватки игрового времени. Я просто думаю, что у него столько всего в голове. Думаю, все это неведение о том, будет ли он в этой команде, будет ли играть, все это занимает много места в его голове.»

Для болельщиков обмен может казаться просто очередным перемещением иконки с игроком в SportCenter. Но когда игрока меняют, его жизнь в корне меняется. В небольшой карьере Робинсона его уже меняли, отчисляли, подбирали с драфта отказов. Единственная , пожалуй, вещь которая смягчала эти перевороты, это то, что где бы он ни располагался, Моррисы всегда были рядом и готовы были его принять. В Хьюстоне Робинсон жил у Маркуса, потому что они оба были вовлечены в февральские обмены во время дедлайна. В Филадельфии у Робинсона уже есть дом, где хранятся его вещи. Анжела Моррис жила там с ним. С ее работой и его перелетами они редко видели друг друга в прошлом сезоне, но все равно комфортно, когда близкие рядом. Если Робинсон подпишет новый контракт с «Филадельфией», тогда Анжела поможет ему найти свое место в городе.

На пути игрока в НБА переход из мечты в реальность – это испытание. «В колледже, когда ты тренируешься, потом ты идешь в комнаты со своими партнерами по команде, – говорит Маркус Моррис. – НБА это бизнес. Здесь с партнерами все по-другому. Ты не проводишь с ними так много времени. У вас не всегда будет командная химия. А в колледже вы, как будто, обязаны иметь химию».

«Ты платишь свою цену за то, что ты в НБА, – продолжает Моррис. – У нас у всех есть проблемы, это часть жизни, но когда ты в НБА тебе приходится заботиться о том, что происходит на паркете, прежде всего».

Вот почему это лето может определить дальнейшую карьеру Робинсона. Его контракт новичка истекает. Его будущее в НБА зависит от того сможет ли он подписать контракт с «Сиксерс» или другой командой и от того, сможет ли он найти постоянство и успех в своей новой роли. Но Робинсон до сих пор хочет стать игроком уровня All-Star. «Если не получится – это будет моя ошибка, я знаю, – говорит он. – Сейчас я делаю ставку только на себя».

оригинал

Источник: sports.ru