"Любовь к игре была главной движущей силой моей жизни". Как Пэт Райли стал тренером

Фото: Fotobank /NBAE/Getty Images/Andrew D. Bernstein

Перевод главы о президенте «Хит» из книги Джеффа Перлмэна «Шоутайм» – в блоге на Sports.ru.

Автор: Джефф Перлмэн

Оригинал: глава из книги «Шоутайм: Мэджик, Карим, Райли и «Лейкерс»

Ультиматум, предъявленный Мэджиком Джонсоном после матча с «Ютой», поставил Джерри Басса в затруднительное положение: ему срочно нужно было определиться, кто займет место главного тренера. Именно поэтому журналисты, собравшиеся на пресс-конференции в Форуме 20 ноября, стали свидетелями самых странных 50 минут в истории профессионального спорта.

Изначально все шло как по маслу. Басс поблагодарил Уэстхэда (который не присутствовал) за работу и признался, что увольнение далось ему непросто. Он подчеркнул, что вины Джонсона тут нет, и пообещал, что в ближайшем будущем чемпионский кубок вернется к «Лейкерс».

Затем начались странности.

Ранее тем же днем, встретившись с Уэстхэдом, Басс вызвал к себе домой, в особняк Пикфэйр, Джерри Уэста и Билла Шермана, чтобы вместе понять, что же делать дальше. По ходу беседы он попросил Уэста вернуться на пост главного тренера. На что легенда баскетбола ответил некоей цепочкой слов, которая – в зависимости от того, кто именно задавал вопрос – означала одно из трех:

– «Я согласен поработать одну-две игры».

– «Конечно, это будет здорово».

– «Черта-с два».

«Если учесть, как Джерри ненавидел работу тренера, и представить не могу, чтобы он хотел получить это место, – объясняет Норм Никсон. – Ну то есть это просто было совсем не то, чем ему нравилось заниматься».

Каким-то образом Басс пришел к заключению, что Уэст не только принял его предложение, но и выказал огромный энтузиазм по данному поводу. Они пожали руки, а затем владелец попросил их встретиться с Райли и объяснить ему ситуацию.

Примерно в 3 часа дня Райли приехал домой к Джерри Уэсту, где ему было сказано – без каких-либо двусмысленностей – что именно он назначен новым главным тренером «Лейкерс». «Я тебе буду помогать в качестве помощника так долго, как это потребуется. Надеюсь, что не очень долго, – сказал ему Уэст, проведший с ним в одной команде четыре сезона и считавший его своим близким другом. – Знаю, ты способен на великие дела».

Ощущения Райли оказались смешанными: с одной стороны, невероятная возможность кружила ему голову, с другой, он чувствовал, что отчасти предает Уэстхэда, тренера, которого так уважал. В тот вечер, когда Джонсон потребовал обмена, Райли вернулся на арену, заказал пива в местном баре и пожаловался на испорченность современных спортсменов. «Времена изменились, – сказал он журналистам. – Раньше игроки думали только о баскетболе и не пытались повлиять на перестановки тренеров. По крайней мере, не через прессу».

Изначально Райли предполагал, что с уходом Уэстхэда уволят и его. Вместо этого на него свалилось место главного тренера. Это казалось и странным, и разочаровывающим, и интересным – все одновременно.

Выступая перед журналистами, Басс перешел от прощания с Уэстходом к тому, что будет дальше. Райли почувствовал, как участилось биение сердца. Он представил, как все его друзья детства в Скенектади следят за прямой трансляцией и говорят друг другу: «Эй, смотри-ка, да это Пэт там! Это же Пэт Райли…» Ему было 36 лет, и он достиг вершины профессионального баскетбола.

Пэт Райли был горд.

Пэт Райли был силен.

Пэт Райли был… растерян.

Басс объявил, что Уэст возьмет на себя роль тренера по атаке, а Райли будет тренером по защите. Или капитаном. Ну что-то вроде того.

Басс: «Я специально не назначал кого-либо главным тренером, а кого-то еще – помощником главного тренера. Это неслучайно. Мне кажется, что Пэт вполне может руководить «Лейкерс». Но мне кажется, что нам нужен новый тренер по атаке. Я спросил у Джерри Уэста, не согласится ли он занять эту должность, и, к счастью, из-за их тесных отношений с Пэтом мне кажется, что они смогут работать с этой командой вместе. А Джерри будет уделять особенное внимание нападению».

Вопрос : «Джерри, «Лейкерс» играют завтра. После нее кто из них пойдет на пресс-конференцию? Оба тренера? Или только один? Или они будут меняться от игры к игре?»

Басс : «Мы это обсуждали. На самом деле, я поменял тренеров для того, чтобы изменить нападение. И так как Джерри Уэст будет заниматься нападением, то он и будет отвечать на ваши вопросы. При этом вы можете говорить и с Пэтом, если захотите».

Вопрос: «Джерри, а кто будет выбирать стартовую пятерку?»

Басс: «Кто будет выбирать стартовую пятерку? В баскетболе это обычно делает тренер».

Вопрос : «Который из двух?»

Басс : «Ох, который из двух? (оглядывается через плечо на Уэста и Райли). Хм, думаю, что есть ряд вопросов, не только определение стартовых пятерок – возможные обмены и прочее, и прочее – при решении которых Пэту и Джерри придется сесть вместе и определить разделение обязанностей между ними. К счастью, они работали вместе на протяжении многих и вполне могут разобраться сами… Так что я, пожалуй, оставлю это на их усмотрение.

Вопрос : «Каким образом Джерри изменит нападение команды?»

Басс начал отвечать, но его перебили журналисты, попросив, чтобы отметил сам Уэст. В этот момент новоявленный «капитан по нападению» выглядел так, словно хотел оказаться в любом другом месте, только не здесь. Еще 10 минут назад он думал… ну то есть он не знал, что и думать. Он помог бы Райли, подбросил ему пару идей – и все. А теперь он уже был капитаном? Как это вообще получилось?

Уэст: «Прежде всего, я бы хотел прояснить одну вещь. Я собираюсь работать на Пэта Райли».

Вопрос : «С или на, Джерри?»

Уэст: «С и на. Я считаю именно его главным тренером. И надеюсь, что я не задержусь на этой должности слишком долго. Вся ответственность лежит на нем».

Вопрос: «Пэт, вы готовы отвечать на вопросы?»

Райли : «Конечно».

Вопрос: «Пэт, какая ваша реакция?»

Райли : «Ну у меня не было времени подумать обо всем этом, и для меня это не очень веселый день, как и для Пола. Так что, пока мы с Джерри не сядем вместе и не обсудим некоторые вещи, которые мы можем сделать, чтобы улучшить состояние команды, не думаю, что я смогу обсуждать нашу игровую философию».

Вопрос : «Вы уже договорились о том, кто будет вам помогать?»

Райли : «Договорились ли мы о том, кто будет мне помогать? Да я просто хочу пообедать».

Если кому-то и без того не хватило абсурда, то последовала немедленная добавка. Один из журналистов спросил Басса, говорил ли он уже с Джонсоном. «Ну, на самом деле, да, – ответил тот, – Но мы обсуждали совершенно другой вопрос. Я устраиваю вечеринку по случаю дня рожденья и хотел удостовериться, что они с Нормом Никсоном будут там вовремя». Журналист незамедлительно поздравил Басса и пожелал ему здоровья и всего наилучшего. «Вы не так поняли, – последовал ответ. – День рожденья не у меня».

Когда эта адская пресс-конференция подошла к концу, Уэст оттащил в сторону Райли: «Ты – главный тренер этой команды. Единственный, бл***, тренер».

***

У единственного, бл***, тренера была мысль. Вернее, две мысли.

Во-первых, отправить в утиль гиперсложное нападение, выдуманное Уэстхэдом, и вернуться к прямолинейной и действенной системе Джека МакКинни.

Во-вторых, прислушиваться к Мэджику Джонсону.

Если это вам кажется чересчур простым делом, то вы ошибаетесь. Как только было объявлено об отставке Уэстхэда, Джонсон был развенчан из коронованной особы Лос-Анджелеса и низведен до уровня обоссанных собаками паркоматов. Болельщики и журналисты только и говорили о раздутых эго и безмерных зарплатах звезд, а Джонсон вполне дал бы фору Пэту Хэдену, посредственному квотербеку «Рэмс», и непопулярному губернатору Калифорнии Джерри Брауну в борьбе за звание самого ненавистного человека в Лос-Анджелесе.

В последующие дни после абсурдной пресс-конференции все ящики в офисе Los Angeles Times были забиты обращениями возмущенных болельщиков, проклинающих разыгрывающего «Лейкерс» и не делающих различий между ним и вторым пришествием Антихриста. Джонсон изо всех сил старался сбить огонь критики, даже выступил с заявлением, в котором, в частности, говорилось: «Я рад играть в Лос-Анджелесе. Да, я был недоволен ситуацией. Как и некоторые парни в команде. Но не я увольнял тренера. Это сделал доктор Басс». Но никто на это не купился. Газета напечатала столько писем, сколько было возможно. И общее ощущение сводилось к следующему: этот избалованный инфантильный мальчишка больше не достоин носить фиолетово-золотые цвета». Колумнист Times Джим Мюррэй пошел еще дальше: «Игрок, который многим представлялся мягкой игрушкой вроде Мишки Йоги или Бэмби, оказался тем, кто не постыдился бы поставить ловушку для Микки Мауса. Теперь мы знаем, почему его называют волшебником. Он заставил своего тренера исчезнуть».

По всей лиге соперники обвиняли Джонсона в инфантильности и коварных манипуляциях. Лэрри Браун, тогда работавший с «Нетс», настаивал на том, что никогда бы не взял его в свою команду – хотя в его чудовищной задней линии присутствовали Дарвин Кук, Фил Форд и Футс Уокер. «Нам он не нужен, – говорил Браун. – Мы уже видели, что случилось с этой командой».

Райли встретился с Джонсоном в тот же день, когда было объявлено о его назначении, и сказал, что все изменится. «Лейкерс» снова побегут. Абдул-Джаббар останется главной опцией атаки – но не единственной опцией. Он хотел бы, чтобы Джонсон вернулся к роли импровизирующего разыгрывающего, который уже однажды привел «Лейкерс» к титул. В общем, он хотел бы, чтобы Шоутайм вернулся.

Ах, Шоутайм. Этот термин когда-то описывал нападение МакКинни – восхитительную вариацию ран-н-ган, которая заставляла зрителей вскакивать с мест. Задолго до приобретения «Лейкерс» Басс любил наведываться в клуб, расположенный на бульваре Уилшир в Санта-Монике под названием «Рог». Это было небольшое прокуренное заведение, славящееся хорошей музыкой, забористыми коктейлями и длинноногими официантками. Именно там были обнаружены такие таланты, как Джим Нэйборс и Гай Ховис, и именно там Дик Кертис написал пластинку Live at The Horn. В момент перед выходом исполнителей на сцену все освещение гасили, а конферансье поднимался и кричал: «It’s shooooowwwttttttime!” Все остальные присоединялись к нему, так что по клубу раздавалось: “Shoooooooowwtttttimmmmmmme”… Басс так и не забыл, как эта фраза заводила толпу. Ему полюбилась идея «It’s showtime!”, и он хотел, чтобы теперь она стала ассоциироваться с его баскетбольной командой.

Когда Райли возглавил команду, Басс опять поднял тему «Шоутайм», как будто это, и вправду, была какая-то баскетбольная философия. Он рассказал всем, что его команда вернется к «Шоутайм», а Форум станет тем местом, где «Шоутайм» будет править бал. Для него это была одновременно и баскетбольная философия, и способ заполнить трибуны. «Шоутайм» – это и «Лейкергерлс» в коротких юбках. «Шоутайм» – это и Джек Николсон, сидящий рядом с Дайан Кэннон на переднем ряду. «Шоутайм» – это громкая музыка, большие сиськи, крики восхищения, разодетые болельщики. «Мой отец всегда это так объяснял, – говорит Джинни Басс. – Если у вас есть друг, приезжающий в Лос-Анджелес навестить вас, то он скажет: «Я хочу в Диснейленд, я хочу на пляж, и я хочу посмотреть на знаменитостей». Ну и где он гарантированно встретит знаменитостей? На игре «Лейкерс». Он сделал Форум притягательным сам по себе».

Со своей стороны Райли лишь пожимал плечами, улыбался и говорил то, что нужно было говорить. Он провел первую тренировку 20 ноября: Уэст все это время просидел у боковой, а Басс – все еще не совсем понимающий, кто именно руководит его командой – торчал на трибунах. Райли было тогда 36, и он не слишком-то отличался от остальных игроков. Но, когда он собрал вокруг себя команду, то все притихли. «Я устал от бесконечных оправданий. Мы слишком хороши, чтобы придумывать всякую хрень…»

Впервые за долгое время Ирвин Джонсон снова был Мэджиком. Он активно двигался с мячом, руководил партнерами и прислушивался к словам Райли. Его пасы были безупречны, его внимание сконцентрировано. Если кто-то из игроков и начал смотреть на него подозрительно, все побочные мысли растворились в вертушках неимоверных проходов, слепых передачах и передачах за спиной родившегося вновь и получающего удовольствие от процесса разыгрывающего. «Ирвину была необходима перемена, – сказал Купер. – Он не мог больше терпеть».

Дебют Райли пришелся на игру со «Сперс», командой, который десятью днями ранее вытерла ноги о «Лейкерс», выиграв у них 26 очков. В Форум «Сан-Антонио», ведомый Джорджем Гервином, приехал с лучшим показателем в лиге (9-1). «У Лос-Анджелеса много снайперов, – отметил форвард «Сперс» Пол Гриффин. – Но нам казалось, что мы можем бороться с ними и в конечном счете измотать».

Арена собрала аншлаг, и большинство пришло в Форум, чтобы донести до Джонсона, то в Лос-Анджелесе он теперь persona non grata. Предматчевые представления получились несуразными. Обычно Мэджика представляли первым: он был королем дворца. Звуки его имени обычно тонули в аплодисментах и приветственных криках. На этот раз, как только ведущий начал произносить «Ирв…», как Форум взорвался свистом. Такого рода приветствия обычно встречали Гервина, Мозеса Мэлоуна и Бернарда Кинга – соперников, которые уничижали любимую домашнюю команду. Джонсон вышел на паркет, покусывая губу и делая вид, что не заметил отношения к себе. «Не теряй концентрацию и делай, что должен. Покажи свою игру, и тогда толпа изменит свое отношение», – сказал ему Райли.

Все считали, что Джонсону предстоит немало потрудиться, чтобы вернуть расположение верных поклонников «Лейкерс». Для этого могло потребоваться несколько матчей, несколько недель или даже несколько месяцев.

На все про все ему хватило 20 минут. Райли сказал (и сделал) очень мало, а Джонсон довел игру «Лейкерс» до совершенства, завершив избиение соперника (136:116) с 20 очками, 16 передачами, 10 подборами и 3 перехватами. К середине второй четверти Форум вновь болел за Джонсона. Он прошел слева, пересек центральную линию и набросил парашют на ускорившегося Купера. Через 30 секунд забил миниатюрный полукрюк. Затем нашел передачей Абдул-Джаббара. Затем ушел от разыгрывающего «Сперс» Джони Мура и попал из-под кольца. На лице его вновь засияла улыбка, и он снова превратился в прежнего Мэджика. «Я просто стараюсь развлекать публику и побеждать», – говорил он. При преимуществе «Лейкерс» в 6 очков Джонсон приложил руку к 18 из последующих 21 очка. Абдул-Джаббар набрал 30, Уилкс добавил 18, а Купер и Никсон – по 12. После матча Энтони Коттон из Sports Illustrated спросил у Джонсона, доволен ли он наконец. «Да, доволен. Так же, как доволен и он, и он, и он, – ответил тот, показывая на партнеров. – Именно так все и было два года назад, когда нам удавалось забивать множество легких мячей. Вы видели, как мы двигались сегодня?»

Предсказуемо Райли очень скоро воспринимался не иначе, как спаситель «Лейкерс». Под руководством нового тренера команда выиграла 11 из 13 матчей и показывала быстрый искрометный баскетбол, соотносящийся с уровнем ее игроков. Общая идея – поддерживаемая прессой – состояла в том, что Райли принес нечто новое, что вот появился гениальный атакующий тренер, идеально дополнивший гениального атакующего разыгрывающего. Даже когда сам Райли пытался опровергать комплименты в свой адрес («Ничего не изменилось. Ничего. Пол был отличным тренером. Я ничего не сделал»), мало кто хотел признать очевидное: всем руководил Джонсон.

Хотя в лице Пэта Райли они и обрели франтоватого лидера, всеобщего любимца.

***

Пэт Райли не просто ненавидел это слово. Его трясло от него.

Тренер.

В первые дни… недели… месяцы работы с «Лейкерс» ему просто хотелось, чтобы его знали как Пэта, парня в очках и с модной прической, который, если все сложится как нужно, мог бы помочь исправить ситуацию. Для Райли «тренер» было не просто словом или должностью. Это была честь, которой удостаивались немногие избранные, те, кто выстрадал свою славу и поднялся над простыми смертными.

Студенческие годы Райли прошли в университете Кентукки, где он играл у почитаемого Адольфа Раппа. Вот это был тренер. Новичком в «Сан-Диего» он играл под началом Пита Ньюэлла, признанного гуру баскетбола. Вот это был тренер. В «Лейкерс» он оказался у Билла Шермана, четырехкратного чемпиона НБА с «Селтикс» и восьмикратного участника Матча всех звезд. Вот это был тренер.

«Достоинство, уважение, гордость, – объяснял Райли. – Вот что олицетворяют тренеры для меня».

Но самое важное: еще мальчиком в Скенектади Пэт постигал спортивные игры под руководством своего отца Леона Фрэнсиса Райли, долгое время игравшего аутфилдера и бейсмена в низших бейстбольных лигах. В 1944-м Ли Райли оказался в «Филадельфии» и получил единственный шанс с выходом на бите. По мнению сына, он был идеальным тренером. «После 22 лет ему дали чашку кофе и обещание предоставить работу тренера, как только в высших лигах откроется подходящая вакансия, – говорит Райли. – Его обходят и обходят. И тогда он просто сказал: «Это все». Он пошел домой и сжег все, что имело отношение к его бейсбольной карьере».

Патрик Райли родился 20 марта 1945 года, через 11 месяцев после дебюта отца в составе «Филлис». У самого младшего из шести детей Ли и Мэри Райли никогда не было выбора, заниматься спортом или нет. Почти все детство он провел на заднем сидении машины, переезжая из города в город вместе с отцом, продолжающим выступать в низших лигах. «Мы всегда жили в гостиницах, – вспоминает Райли. – Мои первые воспоминания из детства – мы играем в прятки в темных залах, а на улице идет дождь».

Можно было бы подумать, что сын спортсмена будет наслаждаться яркой жизнью отца, но Пэт как раз познал темную сторону профессии. Хотя его отец и был отличным хиттером, который однажды лидировал в канадско-американской лиге по хоум-ранам, а в 1937 и 1938 лидировал в лиге штата Небраска по проценту отбитых мячей, он завершал карьеру, не просто ощущая, что не реализовал свой талант, но чувствуя свою ненужность и ущербность. Те 12 подходов на биту с «Филлис» стали для него ложкой шоколадного сиропа, мучительной мечтой о том, что могло бы случиться, но никогда не произошло. В итоге, бросив игру уже в качестве менеджера, Ли переключил все свое внимание на алкоголь, стараясь утопить в нем свою печаль и злость, равно как и горечь множества провалившихся деловых предприятий. Он открыл небольшой ресторан, который долго не продержался. Затем – маленький магазин (Riley’s Variety): его ждала такая же судьба. Невероятно красивый мужчина Ли мог бы заменить любую модель. Снаружи он, любивший элегантные костюмы и галстуки, казался символом уверенности. Внутри же было крушение всех надежд и жизненная катастрофа. Пьяным в хлам он приходил на детские спортивные соревнования. И, как говорили люди, близко знающие семью Райли, не стеснялся применять физическую силу по отношению к близким.

«Я видел чувство разочарования в течение многих лет по завершении его управленческой карьеры, – говорит Райли. – У него не получилось реализовать мечту всей своей жизни. Он никогда не сказал: «Вот что они со мной сделали или вот что случилось». Даже мама редко об этом говорила. Но завершилось все печально, и он очень долго продолжал нести эту горечь с собой».

Ли был чрезмерно строг по отношению к детям, считая, что сюсюкаться могут только женщины. «В те дни никто не баловал детей, как это происходит сегодня, – вспоминает брат Пэта Деннис Райли. – Он был помешан на дисциплине и порядке. Он мог легко дать тебе подзатыльник за любое отклонение от нормы».

Дети Ли Райли должны были быть сильными, крепкими и уверенными – не важно, были ли они на самом деле таковыми или нет. Семья поселилась в Скенектади, когда Ли в течение недолгого времени руководил местными «Блю Джейс», фарм-клубом «Филадельфии». Это был небольшой промышленный городок на 50 тысяч жителей, место, ассоциировавшееся с черным дымом паровозов. «Отличное место для детей, – говорит Майк Меола, друг детства Райли. – Там не было никакой преступности, зато много чем можно было заняться. Множество игровых площадок, открытый кинотеатр, скоростная автотрасса. Мне там очень нравилось. Нам всем нравилось».

Когда Пэту было 9 лет, отец нашел его рыдающим в гараже: его избили какие-то хулиганы. Ли потребовал, чтобы сын немедленно отправился обратно в парк и постоял за себя. Его снова избили. «Один раз парень гнался за мной до дома с огромным ножом. Мне надрали задницу».

В результате: неоднократно разбитый в кровь нос и преумноженное упрямство. Пэт Райли стал мальчиком, с которым боялись связываться. Он не был прямо-таки бандитом, но хулиганом так точно. В свободное от школы время его часто видели на углу улицы, с пачкой сигарет, торчащей из подвернутого рукава рубашки. Не раз он нарывался на неприятности – всякие глупые штуки вроде краж в магазине и вандализма. В шестом классе вместе с друзьями он ворвался в кафетерий местной школы и украл мороженое. В итоге они оказались в полиции. «За мной пришел отец, – вспоминает он. – Это был конец. Нужно было все изменить».

По счастливому совпадению в тот же день шестиклассники академии St Joseph должны были играть в баскетбол с командой девятиклассников. Это была обычная тренировка: возможность посмотреть маленьких на площадке и дать им почувствовать, как старшие работают вместе в команде для победы.

Райли набрал 19 очков, и каким-то непонятным образом шестиклассники победили. Это выглядело нелепо. «Люди смотрели на меня с трибун и спрашивали друг друга: «Что это за парень?» – говорил Райли. – На следующий день я пришел в класс и впервые почувствовал себя кем-то. Учительница заговорила обо мне, и я увидел, что дети смотрели на меня совершенно иначе. И я сказал себе: «И это все, что мне надо делать? Моя жизнь изменилась. Я чувствовал это».

С того дня Пэт Райли начал считать себя спортсменом. В школе Линтон он проявил себя как сильный кетчер в бейсболе, основной квотербек в футболе и доминирующий форвард в баскетболе. Райли обожал мелодию спортивного зала: скрип кроссовок по паркету, волшебный звук мяча, попадающего в сетку. Его тренер Уолт Пржбило считал спорт не просто соревнованием, а возможностью донести до подопечных глубокие мысли. Перед каждой тренировкой он собирал игроков и разговаривал с ними. «Он мог критиковать кого-то за неподобающее поведение, – вспоминает Райли. А мог жаловаться на дурное обхождение, с которым столкнулся в автосервисе. Как-то раз после тренировки он решил подвезти домой меня и нашего менеджера Хоуи Лорча. По дороге мы остановились у супермаркета, чтобы купить пива. Шел снег, повсюду лежали сугробы, ничего не было видно вокруг. И Хоуи сказал: «Давай спрячем машину». Он сел за руль и врезался в пожарный гидрант. На следующий день Уолт Пржбило прочитал команде лекцию о том, как повели себя по отношению к нему эти два идиота. Только сейчас я могу это оценить. Эти голоса, они остались в подсознании. Остались там, чтобы дождаться своего часа».

В выпускном классе Райли набирал по 28 очков за матч – это было достаточно для того, чтобы в его услугах проявляли заинтересованность 70-75 университетов. Его гораздо больше привлекал футбол, и он даже посетил университеты Пенн Стэйт, Мичиган, Мичиган Стэйт, Сиракьюз и Алабаму. «Я очень круто бросал мяч», – говорит он. Но, в конце концов, все решил Адольф Рапп, тренер университета Кентукки, который лично приехал и предложил ему стипендию.

«Приезд Адольфа все решил. Он приехал, пообщался с мамой. Он даже не разговаривал со мной. Но все было решено.

Мне было тяжело с тренерами, которые кричали и активно показывали себя. Меня это отвлекало. Лучше всего я играл в море спокойствия. Атмосфера, созданная Раппом, его слепая концентрация на баскетболе, была основана на работе, но на работе спокойной».

В Лексингтоне Райли смотрелся белой вороной: мальчик из относительно мультикультурного Нью-Йорка с удивлением адаптировался к южному акценту, расовым предрассудкам и зашоренности взглядов. Партнеры смеялись над его быстрой речью и подчеркнутой артикуляцией каждого слова. Соседом Райли стал первокурсник Лу Дампьер. Его первое впечатление о ньюйоркце было незабываемым: солнечные очки, водолазка, модный пиджак, узкие голубые джинсы и остроносые мокасины. «Вы только посмотрите на это», – сказал он сам себе.

Хотя он и не был столь резким, как когда-то в юности, Райли все равно оставался парнем, с которым лучше было не связываться. Он много пил и тусил по вечерам, нарушая всевозможные запреты Раппа. «Он приехал из Нью-Йорка, и мне потребовалось полтора месяца, чтобы понять, что он там говорит, – объясняет партнер Райли по Кентукки Лэрри Конли. – Он весь был на понтах, типичный нью-йоркский стиль, который ни с чем не перепутаешь. И никто не мог понять, как к этому относиться. Порой он что-то говорил, а я просто угорал над ним. Он смотрел на меня так, словно я спятил. А я говорил: «Пэт, в тебе столько дерьма. Ты, правда, думаешь, что кто-то на это покупается? А он улыбался и отвечал: «Ну, некоторые – да».

Райли провел за «Уайлдкэтс» три сезона, в среднем набирая 18,3 очка и 8,4 подбора. Могло сложиться впечатление, что суровый Рапп и он образовали странную пару. Тренер Кентукки был высокомерным специалистом, который ставил задачу и особенно не интересовался тем, что думают игроки. Он смотрел на подопечных не как на людей, а как на запчасти, которые нужно сложить в единый механизм. Его расовые взгляды были известны на всю страну: однажды он пожаловался, что президент университета оказывает на него давление, чтобы «он привез сюда пару негритосов».

Райли и его партнерам не нравился Рапп. Игроки говорили только тогда, когда к ним обращались. Когда тренер шутил, никому не разрешалось смеяться. При этом они не могли не признать его баскетбольный гений. «Он был генералом Норманом Шварцкопфом, великим лидером, великим. Свою тренерскую философию я позаимствовал у него. Это были четыре года армейской дисциплины».

Райли присоединился к команде в 1964, и тот сезон, по стандартам Кентукки, вылился в абсолютную катастрофу. «Уайлдкэтс» закончили год с показателями 15-10 и на следующий сезон должны были стать лишь немного лучше. Перед стартом Рапп устроил товарищеский матч между игроками стартовой пятерки и резервистами. В итоге команда стартеров выиграла всего два очка и едва не довела тренера до сердечного приступа. Несмотря на все свои таланты находить игроков, он каким-то образом упустил такую вещь, как рост. Ни один из игроков стартовой пятерке не был выше 195 сантиметров, и Райли – новичок, который вместе с обувью не превышал 190 сантиметров – в большинстве игр выступал на позиции центрового. «Он удивлял больших парней, так как умел прыгать, – говорит Конли. – Никто не ожидал такого атлетизма от маленького парня вроде Пэта. Но он добирался до самой верхотуры».

Ведомые Райли, который провел феноменальный сезон и в среднем набирал 22 очка и 8,9 подбора за матч и попал в третью символическую сборную, «Уайлдкэтс» выдали сезон без единого поражения. Как и их звездный форвард, они играли жестко, дрались до конца и не давали себя подавить. Они легко преодолели сетку плей-офф и вышли в финал на посеянную третьей команду Западного Техаса, первую команду в истории с чернокожей стартовой пятеркой. Притягательные заголовки, противопоставляющие черных и белых, вскружили головы всем спортивным болельщикам. Это было противостояние старого и нового, сегрегации и равноправия.

Пресса предполагала, что быстрое нападение Кентукки легко разберется с тяжеловатыми «Майнерс». Но вместо этого команда Западного Техаса вынудила соперника играть в нехарактерный для себя баскетбол и совершать плохие броски. Вдобавок ко всему «Майнерс» реализовали 26 из 27 штрафных. «Можно было почувствовать напряжение на паркете, – вспоминает Райли. – Трэш токинг начался именно тогда. Данков особенно не было, но Дэвиду Лэттину удалось поставить через меня, порвать сетку и сказать нечто, что заставило меня понять, что он был настроен предельно серьезно. Они были сверхзаряжены. Очень талантливы и сверхзаряжены». Когда прозвучала сирена, а поражение 72:65 было зафиксировано, Райли ушел в раздевалку и разрыдался. Он набрал 19 очков и смог только годы спустя признать, что Кентукки уступил команде, которая была сильнее.

«Это было величайшее разочарование в моей жизни».

Последний сезон Райли оказался разочарованием от начала до конца. Катаясь на водных лыжах летом, он повредил межпозвоночный диск и так и не смог набрать форму. Его средние показатели упали до 17 очков за матч, процент попадания скатился от 52 до 44. Перед матчем с Джорджией Рапп сказал, что собирается выгнать Райли из команды: «Если Пэт не сможет и сегодня сыграть нормально, то все кончено. Я отниму у него форму». Райли выступил достаточно успешно, чтобы сохранить место, но команда проиграла 40:49, а кошмарный сезон продолжился – 13-13.

Несмотря на то, что его спина была в ужасном состоянии, а ему самому не хватало роста для НБА, и даже несмотря на то, что его выпускной сезон выдался чудовищным, Райли был выбран под общим 7-м номером на драфте 67-го. Руководству новой команды «Сан-Диего» понравились его характер и цепкость, и они решили, что переход из студентов в профессионалы у игрока, прошедшего школу Раппа, выйдет безболезненным. С ним подписали солидный четырехлетний контракт на 100 тысяч.

Райли приехал из Лексингтона в Сан-Диего на новеньком желтом Корветте. Почти всю дорогу он проделал с откинутым верхом и громыхающей музыкой. Таких новичков «Рокетс» не видывали. Райли одевался как киногерой и выглядел соответствующе.

Его также выбрали и «Коубойз» в 11-м раунде, так что Райли еще слетал в Техас и встретился с тренером команды Томом Лэндри. У него не было никаких шансов заиграть в НФЛ, но сама возможность этого тешила его эго. Райли приехал в Калифорнию дерзким и беззаботным – и в высшей степени привлекательным. «У него был стиль, – вспоминает защитник «Рокетс» Джон МакГлоклин. – Не в плохом смысле. Он знал, что хорош, и показывал это». Но в НБА Райли столкнулся с проблемами. Маленькие игроки, над которыми он доминировал в университете, теперь работали фармацевтами, кассирами и офисными менеджерами. МакМэхон лишь бросил на Райли взгляд – он казался гораздо меньше, чем по телевизору – и перевел его на позицию защитника. «Я никогда не забуду свой первый день в тренировочном лагере, – говорит Райли. – Через пять минут Джек МакМэхон подозвал меня к боковой и сказал: «Я выбрал тебя на драфте, и теперь моя работа зависит от тебя. А только что я видел худшие пять минут баскетбола в жизни».

«Джек, – ответил Райли. – Я никогда не играл защитника».

«Лучше бы тебе научиться. И как можно быстрее».

«Рокетс» выглядели ужасно и предсказуемо завершили сезон на последнем месте в Западном дивизионе (15-67). Райли набирал в среднем 7,9 очка за матч и так и не оправдал надежд. Он был классическим игроком, теряющимся между позициями: слишком медленным для того, чтобы опекать защитников, слишком маленьким, чтобы противостоять форвардам. Его дриблинг оставался на среднем уровне, броски с дистанции подкачали (Райли атаковал с 38 процентами с игры). «В университете он был белым игроком, который умел прыгать, – говорит МакГлоклин. – В НБА он лишился этой сильной стороны».

Райли провел три маловыдающихся года в Сан-Диего, затем оказался в «Портленде» после драфта расширения в 1970-м и спустя пять месяцев был продан в «Лейкерс». Чик Херн, легендарный комментатор «Лейкерс», предположил, что Райли придаст жесткости мягковатому составу. Он оказался прав. В последующие шесть лет Райли всегда приезжал в тренировочный лагерь в оптимальной форме. Пока партнеры играли в гольф и лопали гамбургеры, Райли считал себя солдатом срочной службы. «Я всегда боялся потерять это место, – говорит он. – Я бы сделал все, чтобы только остаться в команде. Но «Лейкерс» с Уилтом Чемберленом и Джерри Уэстом были невероятной командой, идеальной для ролевого игрока».

В качестве незаметного элемента одной из величайших команд в истории НБА Райли получил вполне конкретное задание: сидеть на лавке, цепко играть в защите и на тренировках превращать жизнь Джерри Уэста в ад. «Его главная задача состояла в том, чтобы выбивать из меня дерьмо, – поясняет Уэст. – Ему никто не приказывал меня убивать, но он пытался сделать это изо всех сил».

В 1971-м Билл Шерман заменил Джо Маллэни в должности главного тренера «Лейкерс». Первым делом он отвел Райли в сторону.

– Хочешь работу?

– Еще бы.

– Сделай так, чтобы Уэст был в форме.

В сезоне-1971/72 Райли набирал 6,7 очка за 13,8 минуты за матч, а «Лейкерс» добились лучшего показателя в истории, одержав 33 победы подряд, и выиграли титул. Хотя тот трофей и не примирил его с поражением от Западного Техаса, Райли начал чувствовать, что у его карьеры появился какой-то смысл. Он знал, что такое быть звездой в команде, которой не хватило совсем немного, и вот теперь он был скамеечником в лучшей команде мира. «Когда я наконец осознал, что не могу быть звездой, я пришел к выводу, что хотел бы продолжить карьеру в НБА. Я хотел остаться в НБА».

В течение последующих трех сезонов Райли набирал 11 очков за матч, но больше не достигал подобных успехов. Получив травму колена и потеряв место в ротации в 1975-м, он отправился в «Финикс» в обмен на пик драфта и защитника Джона Роша. За «Санс» он провел 60 ничем не примечательных матчей. «Мне кололи обезболивающее. Когда я был в «Финиксе», я не чувствовал ногу ниже бедра. Таков был настрой – делать все, что только можно».

Наконец, «Финикс» отчислил Райли. Ему был 31 год, и он был потерян. Он вернулся, поджав хвост, в Лос-Анджелес и построил высоченный забор вокруг своего дома. «Это был год траура, – говорит он. – Любовь к игре была главной движущей силой моей жизни. Когда она ушла, осталась ужасная болезненная пустота».

Райли написал книгу о баскетболе на 400 страниц, которую никому не показал. Он тусовался на пляже. Он сходил на одну игру «Лейкерс» – на ту самую, куда его не пустил охранник.

Затем как-то утром ему позвонил Херн и спросил, не хочет ли он поработать с ним в паре…

И – вот так вот – теперь он был главным тренером команды, которую так любил. Прошло всего несколько лет с того момента, как ему было отказано в доступе, а теперь у него был доступ ко всему. Если «Лейкерс» эпохи Уэстхэда представляли собой незамысловатый кусок угля, то «Лейкерс» эпохи Райли были похожи на неоновую радугу. Очередным подтверждением стала игра с «Рокетс» 29 ноября: «Хьюстон» потерпел одно из самых болезненных поражений в новейшей истории клуба. «Лейкерс» перестали с упрямством передавать мяч на Абдул-Джаббара и смотреть, как того сминает и истязает Мозес Мэлоун. Нет, на этот раз Джонсон и Никсон носились туда и обратно, мотались кругами и вскрывали бедовую защиту «Рокетс». Когда Мэлоун смещался на них, чтобы подстраховать партнеров, Джонсон и Никсон отбрасывали мяч Уилксу (18 очков) в угол или Куперу (14 очков), идущему в проход. «Лейкерс» совершили 48 быстрых атак и набрали 52 очка – эти цифры практически вдвое превышали показатели команды при Уэстхэде.

Итоговый счет: 122:104.

«Это звучит так просто, – написали тогда Los Angeles Times. – Удивительно, почему «Лейкерс» не делали так раньше».

Хотя Басс и настаивал на том, чтобы Уэст занимался нападением, ничего подобного не было. Тот просто сидел на скамейке, время от времени что-то советовал и попивал водичку из пластикового стакана. Не то чтобы Райли был гением атакующей игры. Он проделал лишь одну модификацию системы МакКинни – дал Мэджику Джонсону свободу самому определять ход развития событий. «Если у вас есть Мэджик Джонсон, вы предоставляете ему максимальную свободу действий, – говорит форвард «Лейкерс» Джим Брюэр. – Вы все равно можете иметь несколько определяющих опций в атаке, что у нас было. Но есть и некоторые игроки, которым нужно позволять действовать независимо. Мэджик получил свободу, и Пэт был достаточно умен, чтобы не противиться этому».

В студенческом и профессиональном спорте слишком многие тренеры стараются ввести нравящиеся им системы, даже если они не совсем подходят для имеющихся под их началом игроков. Но Райли был не таков. «Пэт был умен, – говорит Никсон. – Ему досталась чемпионская команда. Так что нужно просто сесть в седло и ехать. Он мгновенно понял, что чемпионские команды сами обеспечивают порядок в своих рядах. Не нужно просить чемпионскую команду больше выкладываться, равно как и не нужно просить ее передохнуть. Пэту не нужно было говорить нам, чтобы мы больше тренировались, или объяснять, чего следует ожидать по ходу матчей. На самом деле, вначале ему просто было необходимо держать руку на пульсе и позволить нам играть самим. Это не квантовая физика, но это и не так просто, как кто-то может подумать».

Утром 2 декабря Шерман объявил, что команда избавляет Пэта Райли от приставки «исполняющий обязанности».

Источник: sports.ru